Зина, о которой я рассказала в главе "Подруга-разлучница", избрала довольно жестокий способ мести. Узнав о том, что она сделала, я высказала неодобрение, но она возразила: "Диля Дэрдовна, зря вы меня осуждаете. Эта нахалка и мой муж почти год пили из меня кровь, жили в моем доме, вели себя как хозяева, он все тратил на нее, а мне не давал ни копейки. А я, как овца, все это терпела, надеясь, что у них проснется совесть. И в результате довела себя до психического заболевания.

Вы же знаете, что я потом два месяца лечилась. Но что самое противное - они по-прежнему спали в той же комнате, что и дочка. Не в моей же комнате им спать! Перед дочерью до сих пор стыдно - ей всего 8 лет, но теперешние дети уже все понимают. Раз эти гады совсем стыд потеряли, то и я не буду придерживаться христианских заповедей".

А сделала она вот что. Отправилась к бывшему мужу своей подруги-соперницы Нины и сказала, что их трехлетний сын на самом деле вовсе не от него, а от ее супруга. Якобы тот сам ей признался, что у него уже почти четыре года связь с Ниной, и это его ребенок. Дескать, Нина ему сказала, что от собственного мужа забеременеть не может, и захотела, чтобы отцом ее ребенка стал муж Зины.

Бывший супруг Нины уже и сам тяготился ребенком - блудная жена оставила его на попечение мужа (а у того живет уже другая женщина), а сама в это время обхаживала мужа Зины. Как выяснилось, экс-супруг Зининой соперницы изначально не хотел ребенка - дело уже шло к разводу. Нина, видимо, решила, родив ребенка, скрепить брак, но ей это не удалось.

Сын родился в браке, до развода, так что доказывать с помощью экспертизы, что это не его ребенок, бывший муж Нины не стал. Он пошел по другому, более жесткому пути. Теперь приемы, принятые в бандитской среде, зачастую используются даже в семейных разборках. Подкараулив экс-супругу возле работы, он заявил, что прекращает выплачивать ей алименты и она не получит ни метра его жилплощади (квартира принадлежит ему). А если бывшая жена попробует что-то предпринять, то окажется с проломленной головой в канализационном люке. "На киллера тратиться я не собираюсь, - заявил он. - Ты столько не стоишь. За ящик водки тебе любой забулдыга пробьет башку".

Сына Нине пришлось забрать - муж не желал его больше видеть. Она пристроила мальчика к своей матери. По закону Нине принадлежала часть жилплощади, и на алименты она имела право. Только кто в нашем теперешнем обществе придерживается законов?!

Нина не стала ничего предпринимать - жить-то хочется. Решительный нрав своего супруга она прекрасно знала, потому раньше и не форсировала размен квартиры. Муж после развода не хотел ее разменивать, заявив, что квартира принадлежит ему и пусть бывшая жена убирается на все четыре стороны. Вот и стала Нина приживалкой в доме подруги, надеясь на "авось". Или на то, что заполучит Зининого мужа, а заодно и часть их жилплощади.

Надо признать, что поступила она непорядочно и так же непорядочно отплатила ей Зина. Правда, потом Зина все же призналась бывшему мужу соперницы, что сказала неправду, но тот уже давно живет с другой женщиной, а к сыну изначально не питал большой любви. "Это уже не имеет значения, - ответил он. - Мне все равно не нужен ребенок от этой шлюхи. Если она не от твоего муженька понесла, значит, от другого. Эта потаскуха путалась со всеми подряд, пока не напала на твоего рохлю".

Зина сразу же выгнала прелюбодеев из своей квартиры. "Когда я предложила твоей подстилке убираться, ты заявил, что уйдешь вместе с нею, - сказала она супругу. - Теперь я повторяю свое требование в расширенном варианте. Убирайся вместе с нею".

А куда ему идти? У них с Ниной - ни кола, ни двора. Да к тому же она ему уже поднадоела. Подруги одного возраста, и любовница внешне ничем не краше жены. У нее одно достоинство - что не жена. Да и то это "достоинство" уже утратилось - почти год жили под одной крышей.

Зина сразу же вышвырнула с балкона все вещи подруги-злодейки, заодно пинком отправив на лестничную площадку и любовницу мужа. Супруг не хотел уходить, ныл, просил прощения, но Зина была непреклонна.

Потом она пришла ко мне и все рассказала. "Зина, а ее сын-то при чем? - спросила я. - Пусть ваша подруга поступила мерзко, но вы ведь лишили ребенка отца..." "А они думали о моей дочери, когда миловались на ее глазах?" - возразила она.

Ну что тут скажешь?.. Только одно - дети не должны расплачиваться за ошибки родителей!

Правда, потом Зина пришла ко мне еще раз. "Мне стало стыдно, - призналась она. - Вы были правы, и мысль о мальчике не дает мне покоя. Хотела даже забрать малыша к себе. Но у меня ведь двое своих детей, с тремя мне не справиться. Я работаю, с малышкой мне помогает старшая дочка, а с трехлетним пацаном ей не сладить".

Она еще раз сходила к бывшему мужу Нины, рассказала, что выгнала любовников, и просила его сменить гнев на милость. Тот согласился выплачивать определенную сумму, но отдавал ее бывшей теще, поставив условие, что та ни копейки не даст Нине. К сыну он иногда приезжает, привозит игрушки и сладости, но предварительно всегда звонит, предупреждает, чтобы дома экс-жены не было. С Зиной, как товарищи по несчастью, они даже подружились. Когда Зинин супруг при разводе стал требовать часть жилплощади, она пригрозила, что попросит защиты у бывшего мужа его любовницы. "У меня двое детей, - сказала она. - Твоих алиментов мне не надо, я сама выращу девочек. А оказаться по твоей милости в коммуналке у меня нет никакого желания".

"Зина, не жалеете, что лишились мужа?" -спросила я ее. "Год назад я за него цеплялась. Зачем? Ладно, если бы просто изменил. Но того, как свински он себя вел, простить не могу!"

Узнав о том, что у Олега есть любовница, Элла пришла в негодование. Поначалу она устраивала ему сцены. Если супруг задерживался после работы, она встречала его разъяренной фурией: "Ты опять был у этой шлюхи!"

Она устроила за ним слежку, звонила на работу, накляузничала на него начальнику - не помогло. Чтобы муж не мог звонить любовнице, Элла выкрутила мембрану из телефонной трубки и спрятала ее, но в результате сама не могла пользоваться домашним телефоном. Если ей звонили, она судорожно искала мембрану, в очередной раз забыв, куда ее сунула. Пятнадцатилетняя дочь ворчала: "Ты совсем рехнулась, мама", - из-за отсутствия телефонной мембраны она не могла поболтать со своим приятелем и одноклассницами.

Измученный "семейным счастьем", Олег заявил, что поедет отдыхать один, а когда вернется, они все обсудят и решат судьбу их брака. Элла не хотела его отпускать, но Олег был непреклонен. Она попыталась взять отпуск на работе, но по графику он планировался осенью, и ей пришлось смириться с отъездом мужа.

Через пару дней после отъезда Олега к ней пришел не- , знакомый мужчина и, представившись мужем любовницы Олега, сказал, что его жена и муж Эллы уехали отдыхать вместе, и назвал гостиницу курортного города, где остановились любовники. Сам он, судя по всему, был не настолько разъярен, как Элла, или же решил расправиться с прелюбодеями ее руками. Поступок, недостойный мужчины, прямо скажем...

Сразу после его ухода Элла позвонила начальнику с просьбой дать ей три дня отпуска за свой счет, наврав, что больна ее мать. Получив согласие, она отправилась в аэропорт и в тот же день оказалась в том же курортном городе. Выяснив в гостинице, что любовники остановились в одном номере (что еще больше вывело ее из себя), и убедившись, что в номере их нет, Элла отправилась на поиски. Обнаружив любовников в ресторане, она устремилась к их столику с гневным возгласом. К этому моменту Элла уже кипела, как паровой котел с перекрытым вентилем.

Любовники, не ожидавшие ее увидеть, опешили. Элла выволокла соперницу из-за столика и стала колотить сумкой. Вмешался муж. "А-а, ты защищаешь свою шлюху!" - заорала Элла, переключившись на мужа и с силой оттолкнув его. Тот отлетел, по пути сбив несколько столиков. Соперница, видя, что дело плохо, пыталась пуститься наутек, но Элла не дала ей уйти. Повалив ее на пол, Элла визжала, что сейчас выцарапает ей глаза. В пылу потасовки соперницы задели кадку с пальмой. Падая, пальма разбила широкое окно, сбила несколько столиков, задела сидящих за ними людей. Бокалы, тарелки оказались на полу и коленях посетителей. Весь ресторан наполнился возмущенными криками. Метрдотель, который скакал вокруг разъяренной Эллы и ее жертвы, пытаясь их разнять, наконец сообразил вызвать охрану, и трое дюжих молодцев оттащили обезумевшую женщину от соперницы.

Ресторанному имуществу был нанесен большой урон. Особенно горевал мэтр из-за своей любимой пальмы - он сам привез ее из Турции и любовно взращивал несколько лет. А разбитое окно, посуда и прочее? Посетители тоже бурно возмущались - их вечерние костюмы пришли в негодность, когда на них вывалилось содержимое тарелок. В итоге Элле выставили астрономический счет и потребовали возместить ущерб.

"Из принципа не буду платить! - орала она. - Развели тут бордель! Почему их поместили в один номер?! Оба женаты! Они вам дали взятку?" Кончилось тем, что ее забрали в милицию и пригрозили, что если она не заплатит, то на нее заведут уголовное дело по факту хулиганства в общественном месте. Денег у Эллы с собой было мало, оплатить счет она не могла. В маленьких городках, где все друг друга знают, как известно, существует круговая порука. То ли мэтр не мог простить Элле покалеченную пальму, то ли не хотел, чтобы она еще раз появилась в гостинице, пока там проживают ее муж с любовницей, - в общем, продержали ее в камере почти три недели, завели уголовное дело. В конце концов Элле пришлось позвонить матери, чтобы та срочно нашла денег и выслала телеграфом.

Любовники, чувствуя себя в безопасности, пока Элла сидела в кутузке, преспокойно развлекались. Когда кто-то из милиционеров сказал ей об этом, Элла объявила голодовку, кричала, чтобы ее немедленно отпустили, грозилась "всех пересажать" и "жаловаться во все инстанции", а потом пыталась вскрыть вены. Ее отвезли в местную психиатрическую больницу, а потом этапировали в московскую психиатрическую больницу.

Муж с Эллой развелся. С работы ее уволили.

Как-то раз Людмила пригласила коллег на день рождения. Видимо, в тот вечер ее муж и положил глаз на одну из сотрудниц. Об их связи Людмила узнала лишь спустя несколько месяцев. Она не придумала ничего лучшего, как на следующий же день в присутствии всех сотрудников высказать сопернице все, что думает о "мерзавках", покушающихся на чужих мужей. Коллегам было неловко, они не знали, что сказать. Виновница тоже молчала и прятала глаза.

В коллективе сразу создалась напряженная атмосфера. Людмила заявила, что не желает находиться в одной комнате "с этой дрянью", потребовав перевести ее в другую, но все рабочие места были заняты и никто не хотел менять свой привычный стол, телефон и приятное окружение ради прихоти Людмилы. Она постоянно третировала соперницу едкими замечаниями и критикой, обходила ее стол с выражением безграничного презрения на лице, встретив ее в коридоре, резко поворачивалась и шла в противоположную сторону.

Через некоторое время Людмилу вызвал начальник: "Вы, Людмила Афанасьевна, разбирайтесь со своим мужем дома. Ваши семейные дрязги здесь не нужны". "Почему вы выговариваете мне, а не этой мерзавке?" - возмутилась та. "А к ней у меня лично никаких претензий нет, - ответил начальник. - Она хороший специалист, замечаний не имеет. Нервируете коллектив именно вы". "Вы ее покрываете!" -обвиняющим тоном заявила Людмила. "Мне нет дела до личной жизни сотрудников, - парировал начальник. - Меня интересуют лишь их профессиональные качества. А вам не мешало бы обратить на себя более пристальное внимание. От хороших жен мужья не гуляют". Возмущенная Людмила выбежала из кабинета, хлопнув дверью.

На работе она стала вести себя потише, переключившись на мужа. Тот уже и сам был не рад и пытался уверить жену, что порвал с любовницей. Но этого Людмиле показалось мало, и она изводила его упреками и напоминаниями о его измене. В итоге муж собрал вещички и ушел. Поначалу жил у своей матери, потом Людмила узнала, что он живет у какой-то женщины. Домой он не заходил и не звонил. "Ничего, побегает и приползет на коленях", - успокаивала себя Людмила.

Спустя полгода она узнала, что освободившуюся должность руководителя группы, на которую ранее прочили ее, занял другой сотрудник. Возмущенная Людмила явилась в кабинет начальника. "Я не могу вам доверить руководство коллективом, - спокойно сказал тот. - Вы не только дезорганизовали работу сотрудников, но и не способны справиться даже с семейными проблемами. Ваша нервозность отрицательно отражается на работе других. Я давно хотел предложить вам написать заявление об уходе, но надеялся, что вы сделаете это сами. Теперь я предлагаю вам покинуть коллектив". "Ни за что! - заявила Людмила. - Вы не можете меня уволить, а если уволите, я подам в суд, и меня восстановят".

Но, как известно, воевать с начальством - все равно что плевать против ветра. Людмилу понизили в должности, и она ничего не смогла доказать -- начальник обосновал свое решение тем, что она не справляется со своими обязанностями. Это и в самом деле было так. Озабоченная своими личными проблемами, Людмила запустила работу. Ее стали постоянно посылать в командировки в самое захолустье. Она и раньше не любила служебные поездки, а теперь и подавно. Попробовала возмущаться - бесполезно. Ей доказывали, что поездка необходима, а ее теперешняя должность предполагала частые разъезды.

Людмила всем надоедала своими бесконечными препирательствами и гневными отповедями, когда ей поручали работу, которая, по ее мнению, была унизительной для человека с ее стажем и опытом. Все мечтали избавиться от скандалистки и не скрывали, что вздохнут с облегчением, как только она навсегда закроет за собой дверь учреждения.

Некоторое время Людмила еще продержалась из духа противоречия, и все же ей пришлось уйти, потому что ее не устраивали ни оклад,

ни должность.

В результате она осталась и без работы, и без мужа. Официально они не разведены, но с мужем Людмила не виделась давно. Несколько раз она пыталась с ним встретиться, чтобы выяснить его планы, но супруг уклонялся от встречи, а потом сказал, что готов увидеться с нею только в зале суда при расторжении брака.