Крым и Приднестровье – последний рубеж для России

Косово – последний рубеж для Сербии. Приднестровье и Крым – последний рубеж для России. Российская Федерация рискует превратиться в резервацию для угасающего, некогда великого русского народа. Об этом пишет идеолог Народного Фронта «Севастополь-Крым-Россия» Святослав Компаниец.

Автор этих строк – активный участник событий в Москве 1990-91 годов. Сегодняшний «зловещий старик» Ельцин тогда представлялся нам убежденным демократом, грамотным решительным политиком, российским патриотом.

Тогда никто не ожидал сдачи Россией Крыма, в голове не укладывалось, что Москва спасует перед националистами и отдаст залитый русской кровью полуостров.

В 1991 году произошло первое и последнее на сегодня подлинно народное волеизъявление крымчан: тогда население полуострова проголосовало за вхождение равноправной многонациональной республики Крым в реформируемый Союз.

К весне 1992 года в Крыму произошло осмысление Беловежских событий: именно тогда здоровые силы крымского общества и парламента во главе с Николаем Багровым приняли абсолютно законным и демократическим путем первую и подлинную крымскую Конституцию, обеспечивающую суверенитет полуострова (Крым имел право самостоятельно определять внешнюю и внутреннюю политику), а также все основные гражданские права и свободы жителей. Конституция признавала три государственных языка, делала возможной перспективу спокойного Воссоединения Крыма и Севастополя с Россией в полном соответствии с нормами международного права.

Однако уже вскоре последовала реакция из Киева. Плюя на закон и мораль, а также более чем 200-летнюю историю российского Крыма, в ультимативной форме Украина потребовала отменить основной закон полуострова. Прозвучали призывы упразднить крымскую автономию и даже угрозы физической расправы над «сепаратистами». Крымчане же инстинктивно и наивно ждали обычной в таких случаях оперативной реакции российского правительства, как это было в Петербурге в 1812, 1854 и 1954 годах, как это было в Москве в 1941-ом. Никогда еще русские не бросали своих братьев и сестер на милость захватчиков. Однако на этот раз – бросили.

Тем временем, Киев запустил всю мощь карательной машины (МВД, СБУ, прокуратура) бывшей крупнейшей советской республики.

21 мая под давлением Киева Верховный Совет Крыма был вынужден отменить «Акт о провозглашении государственной самостоятельно республики Крым». 25 сентября пришлось и сократить 1 пункт 1 параграфа Конституции, касающийся самостоятельности внешней и внутренней политики Крыма.

Первая ошибка была сделана. Искать компромисс с государством, строящемся на антироссийских принципах, – смерти подобно.

Между тем, следует признать, что Николай Багров остается самым выдающимся крымским политиком и патриотом. Ни до, ни после мая 1992 года, за все годы русской неволи, мы никогда больше не были столь близко к осуществлению единственной правильной стратегической цели – Воссоединению.

Между тем, в Москве, накануне расстрела Белого Дома, Верховный Совет успел провести большую подготовительную работу и признал незаконным передачу Крыма в состав УССР в 1954 году, а также потребовал от Украины освободить Севастополь от всех, в том числе и силовых структур. Если бы это произошло, Россия вернула бы себе статус великой Черноморской державы. Однако в этом не были заинтересованы глобалисты во главе с «Большим сатаной», которые не только не осудили расстрел Белого Дома Ельциным, но и, по сути, приказали его осуществить.

Тем временем, еще в 1991 году на политической сцене Крыма появилась организация, призывавшая за государственную самостоятельность полуострова и трансформацию его в полноценного а СНГ. Лидером этой организации – «Республиканского движения Крыма» - был Юрий Мешков, бывший следователь. Он казался сторонником радикальных мер. Крымчане запомнили многодневную голодовку активистов РДК у здания Верховного Совета Крыма. Именно противостояние с парламентом, большинство которого выступало «за взаимоприемлемое разрешение крымской проблемы в рамках законодательства Украины», позволило Мешкову нарастить политический авторитет. На президентских выборах 1994 года он одержал убедительную победу, набрав более 72% голосов избирателей. Вскоре состоялись и выборы в Верховный Совет Крыма, где блок Мешкова «Россия» также получил большинство.

Однако Мешков, по сути, явился нашим Ельциным. РДК использовал святую веру людей в Воссоединение, одновременно предлагая бредовую идею о полном суверенитете. Большим спросом пользовался набор обещаний, подобный нынешним от Партии Регионов: например, двойное гражданство, которое в принципе невозможно в Галицкой империи, где последнее слово всегда за «культурной столицей» - Львовом.

Однако Белый дом в Москве был расстрелян. Кремль поставил на Крыме жирный крест. Полуостров могло спасти только чудо или личность масштаба Гарибальди. Впрочем, Мешков оказался попроще.

Новый президент вошел во власть, не без учета крымского криминала – одного из самых жестоких на постсоветском пространстве. Весна/лето 1994 года ознаменовались криминальными войнами на полуострове – от Фиолента до Тузлы. Человеческая жизнь не стала стоить и ломаного гроша – в этом, пожалуй, главное «достижение» сгинувшего впоследствии в Москве президента Крыма.

У Мешкова и спикера Цекова не было программы по выводу Крыма из экономического кризиса. Сразу же после выборов между ними развернулась сначала подковерная, а потом и открытая борьба. Разделяя и властвуя, Киев злобно потирал руки: был утрачен контроль республики над силовиками и СМИ. Это стало началом конца.

В 1994 году в Севастополе горсовет предпринял попытку подстраховать себя, однако решение о российском статусе было проигнорировано как Киевом, так и предателями в Кремле.

Попытки Мешкова хоть как-то удержать подобие власти и вернуть авторитет среди крымчан явились агонией амбициозной, но слабой личности. История не знает сослагательного наклонения, но существуют совершенно очевидные вещи: нужно было умереть, но не допустить контроля Киева над силовиками, каленым железом выжигать саму мысль о разладе среди крымских патриотов, ни в коем случае не возлагать надежды на антироссийскую власть в Кремле.

Мешков же продолжал анекдотичную схватку с крепнущим, и все более скатывающимся на позиции коллаборационизма спикером Цековым. Стремление распустить парламент закончилось существенным ограничением полномочий президентской власти и отставкой правительства.

В результате крымчане отвернулись и от Мешкова, и от его зеркального отображения – Цекова. Отныне и, к сожалению, по сей день, название «Российское движение» и «Блок «Россия» воспринимаются рядовым крымчанином исключительно с сарказмом. Это – страшно.

Киеву же осталось только расставить точки над «i». 17 марта 1995 года Верховная Рада отменяет значительную часть нормативно-правовых актов республики и упраздняет институт президентства в Автономии. Утратил силу закон «О разграничении полномочий между органами государственной власти и республики Крым». 30 марта указом Кучмы правительство республики выведено из подчинения Верховного Совета Крыма. А вывод территории из-под юрисдикции республики означал ее окончательное ослабление и раскол.

Ликвидация в зародыше независимой исполнительной власти Крыма и последовавшее затем объявление Цековым моратория на проведение общекрымского референдума о возобновлении Конституции Крыма от 1992 года – финальный аккорд аннексии российского полуострова.

История развивается по спирали. Спустя десять лет Цеков вновь поднимает голову, ворвавшись во власть благодаря Партии Регионов. Коллаборационисты уводят нас с магистрального пути тотальной национально-освободительной борьбы.

Уже сегодня мы – никто, и зовут нас никак – «русскоязычные». Под вопросом само существование многонационального российского народа Крыма, более 200 лет развивавшегося в рамках русской цивилизации. Выхода нет: либо мы поднимемся на мирную национально-освободительную борьбу и победим, либо исчезнем с лица земли, а Российская Федерация превратится в резервацию для угасающего, некогда великого русского народа.

Косово – последний рубеж для Сербии. Приднестровье и Крым – последний рубеж для России.

Мы обязаны встать с колен.

Святослав Компаниец

Новый Регион

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции