Хасан Бермек: Хартия не умаляет значения государственного языка

Национальная комиссия по укреплению демократии и утверждению верховенства права одобрила новую редакцию перевода на украинский язык Европейской хартии региональных или миноритарных языков, а также законопроект «О внесении изменений в Закон Украины «О ратификации Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств». Принятое решение стало реакцией на «парад языкового суверенитета», прошествовавшего нынешней весной в ряде восточных и южных областей Украины и ставшего серьезным ударом по украинскому языку и суверенитету страны.

Напомним, что, апеллируя к Конституции Украины и Европейской хартии региональных или миноритарных языков, местные советы Донецкой, Запоской, Харьковской, Николаевской, Луганской областей, а также Харькова, Севастополя, Днепропетровска, Донецка и Луганска, несмотря на протесты представителей исполнительной власти, приняли решение о придании на своих территориях русскому языку статуса регионального. Фактически же речь шла о том, что русский язык должен заменить украинский как язык делопроизводства и документации.

В подготовленном Министерством юстиции Украины юридическом выводе по решениям областных и городских советов утверждается, что местные советы нарушили принцип законности, выйдя за рамки своих полномочий. Кроме того, считают эксперты Минюста, безосновательными являются и ссылки на Европейскую хартию региональных или миноритарных языков. Во-первых, ни одно положение хартии не дает основания для признания за определенным языком того или другого статуса. Этот вопрос должен решаться специальными законами и не может быть предметом решения местных органов. В хартии же речь идет об определенных охранительных мерах. И поэтому не состоятельными являются ссылки на статью 9 Конституции Украины, которая предусматривает, что должным образом ратифицированные международные договоры являются частью украинского законодательства. Во-вторых, существующий официальный украинский перевод хартии, равно как и закон Украины о ее ратификации, противоречит букве и духу аутентичного документа, который Совет Европы предлагает для ратификации своим ам.

Так, ключевой термин minority language, обозначающий «миноритарный язык», в украинском переводе дан как «язык меньшинств», а Закон «О ратификации Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств», принятый Верховной Радой 15 мая 2003 года, предусматривает защиту языков национальных меньшинств. Между тем в п.11 Пояснительной записки к Европейской хартии отмечено, что «целью Хартии является защита и поддержка региональных или миноритарных языков, а не языковых меньшинств». Поясним, что «региональные или миноритарные языки» (в трактовке украинских юристов) означают языки, использующиеся в определенном регионе и являющиеся менее распространенными, чем другие в границах этого региона.

Заметим, что в 1995 году была принята Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств. Действие этого документа распространяется и на русский язык, поскольку в Конституции Украины последнему предоставлен статус языка национального меньшинства со всеми вытекающими отсюда правами. (Попутно отметим, что, в соответствии с положениями статьи 156 Основного Закона, изменение статуса языков, определенных статьей 10 Конституции, возможно только при условии изменения положений этой статьи по специально установленной процедуре.)

Впрочем, для апологетов провозглашения русского языка региональным все эти нюансы совершенно не важны. Поскольку, похоже, они преследуют совсем другие цели: апеллируя к хартии, они создают базу для закрепления русского языка в качестве второго государственного. А это серьезно ударит по идее украинской государственности. Это, во-первых.

Во-вторых, можно согласиться с Чрезвычайным и Полномочным Послом Владимиром Василенко, который полагает, что целью инициаторов предоставления русскому языку статуса регионального является разобщение граждан Украины по языковому принципу, создание «русской Украины» в противовес «украинской Украины», что создаст угрозу политическому единству государства и его дезинтеграцию. (Примечательно, что Россия, подписавшая хартию в 2001 году, до сего времени ее так и не ратифицировала. Наоборот, делает все, чтобы укрепить позиции русского языка за счет национальных.)

Сегодня украинская власть пытается исправить ситуацию. Среди готовящихся мер – завершение подготовки новой редакции перевода хартии на украинский язык и проекта закона о ее ратификации. Последний документ не только содержит уточненное наименование языков, к которым будут применяться положения хартии (например, в новом варианте вместо «греческого» и «еврейского» языков упоминаются уже новогреческий и иврит), но также предусматривает в рамках части 3 Европейской хартии меры особого режима защиты украинского языка. Важно отметить, что в новом законопроекте Киев не пересматривает обязательства по защите и поддержке языков, взятые им еще при ратификации хартии в 2003-м.

По этим документам украинская сторона уже провела консультации с экспертами Совета Европы и получила их одобрение. Теперь главное, чтобы этот законопроект прошел Верховную Раду. Еще месяц назад казалось, что это будет безболезненная и во многом формальная процедура: в коалиционном соглашении, подготавливаемом «Нашей Украиной», БЮТ и Соцпартией, был отдельный пункт, посвященный принятию нового закона о ратификации хартии. Теперь нельзя исключить сложности, связанные с денонсацией закона «О ратификации Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств» и принятием нового закона «О ратификации Европейской хартии региональных или миноритарных языков». Ведь многие инициаторы предоставления русскому языку статуса регионального являются ами Партии регионов…

В этой связи интересным представляется мнение экспертов Совета Европы, непосредственно занимающихся проблемой имплементации хартии. Перед началом интервью г-н Бермек оговорил, что не будет комментировать ситуацию в Украине, поскольку свои оценки Совет Европы может давать только после предоставления украинским правительством доклада в специальный комитет экспертов по имплементации хартии. Тем не менее он «с удовольствием ответит на вопросы по поводу общих положений хартии». Надеемся, что его ответы несколько остудят пыл тех сторонников предоставления русскому языку статуса регионального, которые, апеллируя к хартии, ни разу не листали ее страницы.

— Г-н Бермек, некоторое время назад в ряде областей Украины местные органы власти, апеллируя к Европейской хартии региональных или миноритарных языков, предоставили русскому языку статус регионального. В чьей компетенции находится предоставление какому-либо из языков определенного статуса?

— Согласно положениям хартии, предоставлять какой бы то ни было статус языку могут только органы центральной власти. Именно центральные власти страны определяют, какой язык и в каком регионе нуждается в предоставлении ему определенного статуса. Что касается имплементации решений центральной власти, то это, конечно же, прерогатива местных и региональных властей. Хотя именно этот аспект не является принципиальным для комитета экспертов. Нас интересует принципиальный вопрос создания механизмов имплементации хартии на государственном уровне. Действия же региональных властей не регулируются хартией.

— Европейская хартия предусматривает защиту и поддержку региональных и миноритарных языков. Однако в Украине двояко трактуют ее базовый термин — minority language. Одни переводят его как миноритарный язык, другие — как язык меньшинств. Существует ли принципиальная разница между этими понятиями?

— Прежде всего я должен отметить, что в тексте хартии не проводится разграничение между региональным или миноритарным языками. Только центральные органы власти любого государства, ратифицировавшего хартию, уполномочены решать, какой язык на какой территории является региональным или миноритарным. При этом каждое государство трактует этот термин как миноритарный язык, либо как язык меньшинства, либо как региональный язык. Для нас не имеет значения трактовка термина. Наша цель — защитить язык. И хартия не предусматривает отдельных механизмов защиты того или иного языка. Определение термина «региональные или миноритарные языки» дается в пункте а) статьи 1 хартии: «i) традиционно используются в границах определенной территории государства ее гражданами, которые образуют группу, по своей численности меньшую, чем остальное население этого государства; ii) отличаются от официального языка (языков) этого государства; к ним не относятся диалекты официального языка (языков) государства или языки мантов».

— Учитывая, насколько принципиальное значение для нас имеет трактовка терминов, попытаемся уточнить, нацелена ли хартия на защиту миноритарных языков или прав меньшинств?

— Однозначно хартия защищает языки. Ведь бывают случаи, когда национальные меньшинства не используют миноритарный язык. И, наоборот, возможна ситуация, когда на региональном или миноритарном языке говорит отнюдь не меньшинство, а группа людей, составляющая большинство населения. Возможны самые разнообразные варианты использования региональных или миноритарных языков. Но в любом случае наша хартия нацелена именно на защиту языков.

— Действительно, варианты возможны самые разнообразные. В частности, такой, когда государственный язык оказывается на определенных территориях менее распространенным по сравнению с другим языком, как, например, в Украине. Предусматривает ли в таком случае хартия какие-либо защитные механизмы для государственного языка?

— Во время разработки нашей хартии ситуация в Западной Европе не предполагала такого развития событий, которое мы наблюдаем сейчас в Восточной Европе и, в частности в Украине. Именно поэтому в большинстве статей хартии мы говорим о языках, традиционных для этой территории, но которые используются в меньшей степени, чем государственный язык или языки.

Да, мы имеем пример Швейцарии: здесь хартия защищает итальянский и ретороманский языки. Хотя они являются одними из четырех государственных языков этого государства, они также нуждаются в определенной защите. А Финляндия использует хартию для защиты менее распространенного, чем финский, второго государственного языка – шведского. Впрочем, особенностью этих стран является наличие более одного государственного языка.

Для того чтобы комментировать ситуацию в Украине, нужно дождаться заключения комитета экспертов. Но в любом случае ни одно из положений хартии не может трактоваться так, чтобы это умаляло значение государственного языка. В хартии неоднократно подчеркивается: каждый гражданин, вне зависимости от того, на каком языке он говорит, должен изучать и использовать государственный язык своего государства.

— Как можно выйти из ситуации, когда хартия, призванная объединять и примирять различные группы населения, используется как механизм для конфронтации в обществе?

— Я не могу комментировать украинскую внутреннюю ситуацию. Это прерогатива комитета экспертов.

— Представители украинской власти готовят сейчас новый закон о ратификации хартии, который, с одной стороны, был бы более адаптирован к украинским реалиям, а с другой — содержал бы более точную трактовку базовых терминов. Не противоречит ли принятие этого закона международному праву?

—Ситуация может измениться, возникнет необходимость принять новые меры по защите каких-либо языков, даже уточнить некоторые положения, утвержденные в исходных версиях закона. Не следует воспринимать хартию как некую застывшую догму — она создавалась совсем не для этого. За государством сохраняется право принятия нового закона о ратификации.

Владимир Кравченко, Оксана Приходько

«Зеркало Недели»