Экскурсия посвящена истории двух районных центров области и является очень насыщенной. Её можно сократить, либо разбить на две разные поездки, особенно если после познавательной части запланировать отдых на природе.

      Чугуев является самым древним из всех слобожанских городов, его месторасположение является самым привлекательным в области. Выбор места для новых городов был не случайным. Уже в конце XVI - начале XVII веков градостроительство велось по чёткому плану. Место для закладки нового города исследовалось, материалы разведок подавались в Боярскую Думу на рассмотрение, Дума утверждала место, смету и чертёж. Для сооружения крепости по смете посылался воевода с отрядом, который по окончанию работ составлял «строельные книги» - подробный отчёт с чертежами. Ежегодный отчёт о состоянии городских укреплений и необходимых исправлениях воевода предоставлял в разрядный приказ.

      Ещё задолго до основания Чугуева, в 1596 году городище было обследовано тремя царскими изыскателями: Иваном Ладыженым, Третяком Якушиным и Никифором Спиридоновым, которые доложили в разрядный приказ о том что «городище некрепко и неугодно». В архивных документах мы видим приказ царя Фёдора Иоановича, в котором повелевалось «поставить город на Донце, на Сиверском, на Чугуевом городище». По какой-то причине приказ выполнен не был. В 1626 году царствующий Михаил Фёдорович вновь пишет князю Тюфякину: «послал бы служилых, жилецких и иных людей на «Чугуево», крепости велел бы поделать». Но желающих переселяться не было. Хороши были свободные земли, но близость татар пугала. Кстати, именно под 1626 годом Чугуево городище впервые упоминается в «Книге по большому чертежу». Выгодное фортификационное положение Чугуева заставляло правительство вновь и вновь рассматривать это место как идеальное для новой крепости.

      В 1620-е – 1630-е годы, после окончания Хотинской войны вместо обещанных послаблений Речь Посполитая продолжала проводить политику угнетения населения нынешней Украины и казаков: расправлялась с сёлами, вводившими казачьи порядки, запретила казакам принимать беглецов, поддерживать связи с иностранными государствами, поддерживать православие. Ответом стали новые выступления, одним из которых было казацко-крестьянское восстание под предводительством гетмана Якова Острянина весной 1638 года. Кобзари, монашенки, нищие распространяли универсал Остряницы, где он писал, что пришёл с войском запорожским на Украину Малороссийскую, для освобождения народа нашего православного от ярма порабощения и мучительства ляховского. «Мы не в силах видеть отцов и матерей своих всегда ругаемых и бесчестиемых, также братьев, сестёр и жён тиранско забиваемых и мордуемых, в плуг, аки волов запрягаемых, бичуемых и поганяемых, абы добрэ тяглы».
      События восстания были драматическими.

Одержав несколько побед, казаки потерпели поражение в битве под Жовнином. Считая дальнейшее сопротивление бессмысленным, Острянин ушёл с остатками своего отряда за границу Российского государства, под защиту русского царя. Такие уходы «во спасение» в те времена были не редки. В челобитной царю, гетман со старшиной писали, что «поляки да папежане хотят их в неволю привести и в папёжскую веру. И многие их братья, жёны и дети и всякие их родимцы побиты, а иные и разными муками на смерть замучены».
      Из двух предложенных для заселения мест – Карпово городище и Чугуево городище, Острянин выбрал последнее. Таким образом, появились люди, наиболее подходящие для заселения нового города-крепости. Осенью 1638 года на Чугуево городище приехали вместе с казаками несколько сотен русских служилых людей и московских стрельцов, а также приставшее к ним население близлежащих украинских и русских земель. В 1639 году служилое население Чугуева составляло 929 человек. Вместе с семьями первых переселенцев было около трёх тысяч человек.
      Сложности первых лет жизни в новом городе усугублялись социальными противоречиями. Сильно поиздержавшиеся на строительстве крепости переселенцы были поставлены на грань голода. Воевода Щетинин присваивал себе денежное жалование за службу, предназначенное служилым людям и казакам. Казаки терпели притеснения и от старшины, и от самого гетмана Острянина, который, как они жаловались царю «многих из них обидел и покривдил» - у того пчельник отнял, у другого 20 возов сена насильно увёз, а третьего и самого едва не заколол рогатиной. Недовольства умело разжигали поляки, заинтересованные в том, чтобы Чугуев перестал существовать. Ещё в 1638 году наместник Сокольский прямо потребовал у белгородского воеводы князя Пожарского выдачи Остряницы с казаками. В мае 1939 года гетман Потоцкий с шестью тысячами войска собирался идти на Чугуев «гетмана и казаков побить». Этот поход не состоялся благодаря дипломатии России. Поляки начали возбуждать недоверие и подозрительность черкасов к русским и наоборот. Их лазутчики беспрестанно появлялись в Чугуеве, сеяли всевозможные слухи, старались уверить, что царь разведёт казаков по своим городам, или выдаст полякам.
      Сотник Разсоха, соперничавший с Острянином, поссорился с ним, не простив гетману возвышения. Заговорили и другие, о том, что Остряница завёл их в Чугуев на погибель и держит сторону царя. Разсоха и некоторые казаки бежали в Литву, оставив пожитки и скот. После нашли его переписку с поляками.
      Русское правительство, ценя украинских казаков как прекрасных воинов, предостерегало их от польских происков, убеждало их «ни на какую прелесть не прельщаться», но страсти разгорелись не на шутку. В апреле 1641 года казаки убили гетмана. Его сын Андрей ездил к польскому гетману Конецпольскому, который обещал казакам льготы на шесть лет. Казаки ушли под Полтаву, где и поселились слободой.
      Обеспокоенное правительство разослало грамоты воеводам окрестных городов, в которых вина за произошедшее возлагалась на чугуевского воеводу. Покинутое укрепление стали срочно заселять служилые люди из разных русских городов: Белгорода, Курска, Оскола и других. Это сводное население называли сведенцами. Часть их была послана на военную службу, но желание остаться на постоянное место жительства приветствовалось. С 1641 года все желающие поступить на военную службу в Чугуев должны получить поручительство от служивших в городе. Одна из таких «поручных записей» составлена на имя Ивана Павловича Гридина. Фамилия Гридиных, одна из самых старых и многочисленных в Чугуеве, закрепилась в народе в названии одной из улиц города – Гридина гора.
      В описании Чугуева от 1668 года сказано, что воеводский дом состоял из «двух изб сцепных поземных, дощатого чердака, двух сеней и повалуши», из чего следовало, что построен он был на манер русских изб. Это не удивительно, ибо люди приехавшие в город из различных русских мест, привезли и свои обычаи.
      Основой экономики края было земледелие. По указу царя в Чугуеве заводят «государев арбузный сад». Осенью каждого года арбузы на подводах перевозились в Москву. Но местный климат не позволял собирать богатый урожай. Арбузы родились «дробные и худые, а внутри них вода». Невыгодное дело было упразднено. Но широкое распространение получает садоводство. Мысль о заведении здесь царских виноградников возникла в Приказе Большого Дворца. Сюда привезли 2200 виноградных лоз. Через 20 лет на виноградниках было около пяти тысяч кустов, занимавших шесть гектар земли. При Петре Первом виноградные сады насчитывали уже 60 тысяч кустов, за которыми ухаживали 10 семей садовников. Виноград был красный и белый. Весь урожай доставлялся в Москву, путь занимал от 14 до 25 дней. Сохранить ягоды в тёплую погоду было сложно, поздние сорта страдали от мороза. Поэтому гроздья стали укладывать в бочки и заливать патокой.
      Причиной введения института военных поселений было сложное экономическое положение, которое переживал Чугуев в первой половине девятнадцатого века. Непрерывные войны тяжёлым бременем лежали на государстве. Система рекрутских наборов подрывала основы крестьянского хозяйства. Не желая отменять крепостное право, царь видел в военных поселениях панацею от всех бед. Замысел царя был «благодетельным»: не отрывать солдат от дома, с тем, чтобы военную службу солдат сочетал с крестьянским трудом. Забота о содержании армии, таким образом, перекладывалась на саму армию.
      Всё взрослое население города и округов от 18 до 45 лет приписывалось к эскадронам. Они были обязаны поддерживать воинский порядок и дисциплину, даже в собственной одежде соблюдать единство покроя. Выращенный урожай делился на три части: на себя, на посев, на магазин. Причём на магазин не менее половины урожая. Это стоило в 4-5 раз больше, чем старые подати. Все роды мастерства поощрялись не в ущерб земледелию.
      Чугуевцы писали царю: «Добавь нам подати, бери с каждого дома сына на службу, отбери у нас всё и вывези нас в степь, мы охотно согласимся. У нас есть руки, мы охотно возьмёмся за работу, и там будем жить счастливо, но не трогай нашей одежды, обычаев, родителей наших, не делай нас всех солдатами».
      Государству устройство военных поселений также не принесло выгоды. Их устройство требовало огромных затрат на строительство, покупку инвентаря, устройство конных заводов. Офицеры мало понимали в сельском хозяйстве, урожаи падали, безрадостная муштра делала и труд земледельца безрадостным. Летом 1819 года уланские полки восстали. Восставших поселян поддержали их близкие. Возмущение было настолько велико, что женщины бросали под копыта лошадей карательных отрядов маленьких детей – лучше смерть, чем поселение.
      Некоторые из декабристов предлагали использовать военных поселян как реальную силу в будущем перевороте, но события разворачивались столь стремительно, что не было возможности это сделать. Запуганные кровавой расправой, чугуевцы более не решались на активные выступления.
      Поражение в Крымской войне 1854-56 годов привело Россию на край катастрофы. Опасаясь крестьянского восстания, правительство подготовило реформу, одним из пунктов которой была отмена военных поселений, которая растянулась до 1866 года.

      Архитектурный облик Чугуева сложился в период военного поселения. Сейчас Чугуев – единственный в стране город, где сохранились здания, планировка и целый ансамбль военных поселений. Военные поселения, несмотря на все ужасы поселенской жизни, были попыткой привести экономику страны в определённую систему, и являлись элементом порядка в стране. Стремление упорядочить город сказалось и на архитектуре.
      Строительство города проводилось по «образцовым» проектам, разработанным в Центральном управлении военных поселений в Санкт-Петербурге. Архитектурную комиссию возглавлял выдающийся русский архитектор В.Н.Стасов. План Чугуева разрабатывался без учёта исторически сложившейся планировки, которая строилась по радиально-кольцевому принципу, но хорошо приспосабливался к рельефу местности и соответствовал назначению города.
      Улицы выпрямлялись, пересекались под прямыми углами, и как в Петербурге, назывались линиями. Для их строительства использовался кирпич. Разрабатывались типовые проекты для жилых и казённых построек. Центр города обозначался четырьмя главными улицами: длинными Харьковской и Дворянской, и короткими, перпендикулярными к ним – Никитинской и Николаевской. На пересечении Дворянской и Никитинской над обрывом к Северскому Донцу, раскинулся просторный плац для смотров и парадов. Там же проводились и экзекуции. Плац прямоугольной, почти квадратной формы, обрамлялся официальными постройками культового и гражданского назначения.
      На северной стороне – трёхэтажное, вытянутое почти по всей длине площади здание штабов, построенное в 1832 году. Здание П-образной формы, на площадь выходит главный фасад. Строгая симметрия, гладкая поверхность стен, простая форма оконных проёмов характерна для своего времени и стиля. Пропорции здания смягчены полуциркульными завершениями окон второго этажа и двухярусной башней над смотровой площадкой в центре здания. Башню украшали часы. По воспоминаниям современников, часы были с боем, каждый час появлялись фигурки, одетые в форму улан. В этом здании располагался и корпус военных топографов, где в 1857 году учился 13-летний Илюша Репин. Была здесь и литографная мастерская. В настоящее время это здание предполагается превратить в музейный комплекс, перенеся сюда из Покровского собора галерею лауреатов премии Репина и краеведческий музей.
      На противоположной стороне площади – одноэтажное здание торговых рядов, построенное в 1835 году. Торговые ряды меньше корпуса топографов, но прекрасно его уравновешивают крупными массами семнадцати арок с их однообразно-плавным ритмом линий.
      Исследователь архитектуры русской провинции Лукомский писал: «много уюта бывало под этими, всегда погружёнными в тень, аркадами гостиных дворов: летом прохлада, зимой защита от вьюги, а как приятно посидеть весной, в тёплый майский вечер, на старинной скамеечке, у колоннады перед магазином! Всюду встречающиеся арки гостиных дворов – какой это красивый обычай, не из Италии он занесен к нам? Но если даже и из Италии, сколь уместным оказался он в северных городах Европы! Надо сожалеть, что теперь эти ряды, отданные под военные склады, приходит в состояние всё большей ветхости, и местами их разрушение уж слишком очевидно». Это было написано в 1916 году. В начале 1990-х годов торговые ряды были отреставрированы, и приобрели прежний вид.
      На западной стороне площади было только одно здание – Покровский собор, построенный в 1826-34 годах вместо старого деревянного Преображенского собора. Возможно, автором проекта собора был Стасов, но чертежей, подписанных Стасовым, найти не удалось. В настоящее время в помещении собора находится галерея лауреатов премии Репина, здание перестроено, и изуродовано изнутри. Собор – кафедральный храм города, работает в подвальном помещении храма. После переноса музея в корпус топографов, его планируется полностью передать церкви.
      С восточной стороны, рядом с корпусов топографов находится небольшой деревянный домик на шесть комнат – бывший путевой дворец царя. Интерьеры комнат были расписаны. Внутри имелась  мебель из массива под старину и трюмо красного дерева с резным орнаментом и позолотой, дубовая мебель, несколько люстр и канделябров, старинный паркет. Здание представляет собой образец путевого дворца, расположенного в одном из пунктов почтового тракта. Чугуевская интеллигенция очень дорожила этим памятником, и предлагала устроить в нём музей. Сам дворец, построенный в 1838 году, сохранился. Росписи и мебель не уцелели.
      С края площади, ныне носящей имя Ленина, открывается вид на окрестности вдоль поймы Донца. В хорошую погоду видна церковь в Кочетке, запечатлённая Репиным. У края обрыва, если присмотреться, можно увидеть вход в подземный ход, вырытый по всей вероятности, ещё в домонгольские времена. В отличие от Харькова, здесь до запечатывания ходов, и уничтожения памяти о них, к счастью не дошло. Поэтому, остаётся надежда на то, что чугуевский подземный ход когда-нибудь станет доступным для туристов.
      На улице Гвардейской мы можем увидеть дом, являющийся образцом классицизма, когда-то здесь жил один генерал. Сегодняшняя разруха, к сожалению, производит тягосное впечатление.

Инф. excurskharkov.narod.ru