Его портрет можно встретить на пацанских майках и в уютных комнатках стареющих буржуек. Благообразные политические лидеры и финансовые воротилы, посылающие водометы на толпы антиглобалистов, сами в молодости зачитывались его стихами, мечтая бросить свои дорогие университеты и отправиться черте-куда во имя идеи. Да и те, кто ныне с его именем на устах громят Макдональдсы, через пяток лет остепенятся, обзаведутся бизнесом, детишками и сами будут попрекать отпрысков максимализмом. В нашей жизни пока еще есть рекламные площади для его имени, но нет места для его принципов мировой справедливости. Он не был сконфуженным тореро, его "волшебный удар" пришелся в цель, но мир с ловкостью факира проглотил мулету, не повредив своей луженой глотки, – всеразъедающий желудочный сок меркантилизма растворил сталь на мельчайшие атомы. Осталась только память о чуде.
Эрнесто Гевара де ла Серна. Последний рыцарь мерзкого и жадного века. Удивительно, почему его именем еще не названа сеть закусочных, марка нижнего белья или геля для волос? Хотя нет – брэнд "ЧЕ" уже вовсю шагает по миру: в Боливии разработан туристический маршрут "Тропою Че", где рыхлый турист, выскочив из прогулочного автобуса, может пострелять из "калаша", на привале съесть отбивную из конины "по-партизански" с диетической колой, а напоследок – фотография на месте, где был убит герой. Совсем недавно швейцарцы выпустили туалетную воду "ЧЕ", правда, товар не пошел, уж очень душистым оказался запах партизана. Ничего… скоро в цветочные ароматы добавят оттенки крови и пота. И тогда Мэри, втянув носом запах от мужниных брокерских подмышек, взвоет: "Ты кровожадный зверь… возьми меня насильно!!!!"
" ...И посеянное на крови моей смерти неблизкой, Переменчивые корни свои запустившее под камень времен. Одиночество! Ты печальный цветок на живых оградах. Одиночество затянувшейся остановки моей на Земле...".
Он вовремя умер, как вовремя умирают все великие люди. Представьте себе ожиревшего Пушкина, шамкающего Лермонтова или сшибающего "бабки" Высоцкого – смерть не приходит не вовремя.
Тот, кого назовут "Че", появился на свет 14 июня 1928 года в аргентинском городе Россарио. В его жилах текла кровь конкистадоров, индейцев, ирландских революционеров и даже вице-короля Перу Хосе де ла Серна-и-Инохоса. Родители Че были семьей среднего достатка. Отец, дон Эрнесто, владел плантацией аргентинского чая матэ, но с этим бизнесом ему пришлось распрощаться, когда обнаружилось, что сын болен астмой. Семья переехала поближе к горам, в провинцию Кордова.
Родители звали сына Тэтэ. Несмотря на болезнь, они не кудахтали над мальчиком. Тэтэ с отцом и двоюродными братьями ходил в горы, учился разводить костры, ставить палатки, ездить верхом. В четыре года мальчик научился читать и буквально поселился в библиотеке. Рядом с любимыми Жюлем Верном и Дюма стояли тома Сталина, Троцкого, Бакунина и Ленина. Дона Эрнесто и донну Селию нельзя было назвать типичными представителями среднего класса – они были пассионариями. Донну Селию называли одной из основательниц движения аргентинских феминисток, а за скандирование антиправительственных лозунгов она несколько раз побывала в каталажке.
Тэтэ рос не подарком. Свой норов он показал уже в раннем детстве. Заработав первую оплеуху от учительницы, нередко награждавшей непослушных шлепками по мягкому месту, Тэтэ не побежал жаловаться, а засунул в штаны кусок черепицы. Второй шлепок закончился сломанным пальцем наставницы. В одиннадцать лет он впервые сбежал из дома, подбив на авантюру младшего братца. Детей нашли за восемьсот километров от дома. Тоже, скажете, невидаль – 800 километров, но не забывайте, что в Латинской Америке, где военный переворот следует за переворотом, всегда находятся люди, которым приходится прятаться. Группировки беглых солдат терроризировали деревни и маленькие города. Мальчикам повезло, их пути не пересеклись с бандитскими тропами, а не то мир никогда не узнал бы, что такое классика партизанской войны.
Знаменитый бунтарь долгое время не лез в политику. Интересоваться – интересовался, но активного в ней участия не принимал. Ему казались смешными кастрюльные бунты домохозяек и студенческие демонстрации: "Выйти на улицу, чтоб тебя просто огрели полицейской дубинкой по башке?! Нет, дружочек. Я выйду на улицу, только если мне дадут буффосо (пистолет)".
Первой любовью Эрнесто Гевары стала самая красивая и самая богатая девушка в школе, наследница одного из крупнейших в стране состояний. Ее звали Чинчина. Девушка предпочла напомаженным франтам молодого поэта. Как ни странно, родители девушки не мешали молодым. Единственным условием отца Чинчины было то, что Эрнесто должен закончить университет. Дон Гевара прочил сына в инженеры, но неожиданно для всех Че поступил на медицинский факультет.
Наверное, только тот, кто с детства смотрел в глаза боли и смерти, может постичь глубину чужого страдания. Еще в старших классах Эрнесто с братьями отправлялись в длительные путешествия по рекам на плотах. Они видели умирающих от малярии, заживо заеденных клещами и самое страшное – прокаженных. Проказа, страшнейшее из заболевание, за несколько лет превращает людей в живых мертвецов. Прокаженных издревле считали изгоями, их отпевали еще при жизни, после чего несчастный должен был покинуть свой дом и извещать о своем приближении стуком колотушки. В начале ХХ века этих бродяг начали отлавливать и свозить в безлюдные места, где создавались своеобразные концентрационные лагеря – лепрозории. Лечить этих несчастных соглашались только подвижники. Одним из них был Миаль, двоюродный брат Эрнесто. Молодой доктор собирал материалы для диссертации и предложил брату присоединиться к поездке по лепрозориям Латинской Америки. Правительство не оплачивало подобных предприятий, денег ни у Миаля, ни у Эрнесто не было. Чинчина сунула в карман любимому 15 долларов на покупку платья.
Латинская Америка – не только карнавалы Рио, вечное лето и бананы. Че видел страшные рудники, где люди заживо сгнивали за двадцать сентаво в день, нищие деревни, сожженные дезертирами гасиенды и индейцев-носильщиков, жующих листья коки не для "кайфа", а чтобы заглушить постоянный голод. В одном из лепрозориев Миаль и Эрнесто создали футбольную команду из прокаженных. Зрелище, достойное кисти Босха и Брейгеля: живые мертвецы играли в футбол и смеялись – хоть на несколько минут они могли ощутить себя полноценными людьми. Благодарные больные построили братьям плот, на котором они спустились вниз по реке. По дороге Эрнесто и Миаль посетили священный город инков – Мачо-Пикчо. Здесь никто и никогда не жил, целый комплекс сооружений служил храмом. Жрецы так и не выдали испанцам тайны своего святилища, наверное, поэтому оно и уцелело до наших дней. Взбираясь на стены, Миаль мечтал: "Знаешь, старик, давай останемся здесь. Я женюсь на индианке из знатного инкского рода, провозглашу себя императором и стану правителем Перу. А тебя назначу премьер-министром. И мы вместе осуществим социальную революцию". – "Ты сумасшедший, Миаль, революцию без стрельбы не делают".
В течение года братья объехали добрую половину континента. Четырежды побывали в тюрьмах – их принимали то за бродяг, то за шпионов, то за революционных агитаторов. Начальник колумбийской тюрьмы, узнав, что Миаль и Эрнесто – аргентинцы (слава аргентинского футбола гремела уже тогда), попросил узников создать тюремную футбольную команду. Футболисты в полосатых робах взяли первое место на чемпионате провинции. Болельщики упросили начальника освободить аргентинскую парочку и скинулись им на билеты.
Братья странствовали целый год. Они побывали практически во всех странах Латинской Америки и даже заехали в США, где Эрнесто купил Чинчине обещанное кружевное платье. Встреча влюбленных не была особо радостной. Эрнесто огорошил невесту известием о том, что собирается посвятить жизнь борьбе с проказой. Университетский профессор уговаривал его заниматься аллергологией, но будущий революционер сказал, что бедняки не знают болезни под названием "аллергия".
Его ждало назначение в венесуэльский лепрозорий. Молодому хирургу-дерматологу Эрнесто Гевара де ла Серна предложили приличный оклад в 800 долларов. Денег на билет не было, и врач отправился к новому месту работы на перекладных. Практически пешком через весь континент. "Я видел, как не могут вылечить ребенка, потому что нет средств, как люди из-за постоянного голода и страданий доходят до такого скотского состояния, что смерть ребенка уже кажется отцу незначительным эпизодом. Я понял, что есть задача более важная, чем стать знаменитым исследователем или сделать существенный вклад в медицину, – она заключается в том, чтобы прийти на помощь этим людям".
Отправляясь в Венесуэлу, он не знал, что видит свой дом в последний раз. На прощание он подарил своей невесте собачку со странной кличкой – "Камбек", что означало "Вернись". Но он не вернется. Его невеста удачно выйдет замуж за богатого скотопромышленника.
Свой путь в революцию Эрнесто начал в Гватемале. Он полагал, что задержится в этой банановой республике ненадолго, но совершенно неожиданно для себя влюбился в перуанскую коммунистку Ильду Гадеа. Девушка вынуждена была оставить родину. Убежище ей предоставил президент Арбенс, покровительствовавший коммунистам. Он проводил курс на национализацию иностранных компаний, что шло в разрез с политикой мирового гиганта "Юнайтед Фрут". Транснациональные монополии – это больше, чем финансовое предприятие. Президент филиала "Юнайтед Фрут" сам избирал и свергал президентов. Арбенс оказался твердым орешком. Руководство компании выделило деньги на подготовку переворота. На границе с Гондурасом была создана настоящая мятежная армия, вооруженная танками и самолетами. На города Гватемалы посыпались бомбы. Эрнесто и Ильда возглавили пикеты с требованием дать народу оружие, но президент испугался. Гевара и Гадеа сразу же попали в списки тех, кого нужно было немедленно уничтожить после успешного завершения переворота. Не дожидаясь отставки Арбенса, аргентинец и перуанка бежали в Мексику.
"Многие назовут меня авантюристом, да я и есть авантюрист – но только из тех, кто сам рискует своей шкурой, чтобы доказать свою правоту... Мы идем вместе к новому человеку, фигура которого проблескивает на горизонте... Путь долог и неведом; мы знаем наши пределы. Мы сделаем человека XXI века, мы сами...".
1955 год. Доктор Эрнесто Гевара де ла Серна подрабатывает санитаром в одной из клиник для бедняков. После дежурств он отправляется в библиотеку, где штудирует классиков марксизма и анархизма. Их любовь с Ильдой скорее напоминала духовный союз двух пассионариев. Они вместе читали, печатали листовки и статьи для коммунистической прессы – и никакой постели. Как соблазнительно ввернуть что-то из Фрейда и объяснить чистоту отношений духовной или физической неполноценностью. Нет, Эрнесто и Ильда были абсолютно нормальными, доктор, наверное, даже подгуливал, но не придавал мимолетным связям никакого значения. Он как-то писал другу: "Не забывай, что тот легкий зуд, который мы называем уальностью, нужно время от времени почесывать, иначе он выйдет из-под контроля, захватит каждое мгновение бодрствования и приведет к настоящим неприятностям. Ты можешь считать, что все это глупости, но я знаю, что в глубине души ты так не думаешь. В моих словах что-то есть, и это важно, поскольку оно даст [тебе] возможность справиться со своей проблемой".
И все же Че и Ильды поженились. Время от времени молодых супругов арестовывают. Их дочь родилась во время очередной отсидки Эрнесто. Однажды на прием к доктору Геваре записались двое кубинцев. Одного из них звали Рауль Кастро. Через несколько дней Рауль познакомил Эрнесто со своим братом Фиделем.
Выходец из очень богатой семьи, Фидель подавал большие надежды. В его характеристике были такие строки: "Мы не сомневаемся, что Фидель Кастро Рус впишет не одну блестящую страницу в историю Кубы". Его политическая карьера началась со вступления в партию ортодоксов. Что нужно было в политике наследнику большого состояния? Натура? Да! Честолюбивые помыслы? Безусловно, да!!! Правда, вершин он мог добиться, особо не влезая в драку. "Винтовку и приказ — вот все, что я желал иметь в тот момент". Но не было ни приказа, ни винтовки. Старички-ортодоксы ограничивались бурчанием в адрес диктатора Батисты, и молодой адвокат вскоре порывает с партией.
25 июля 1953 года в усадьбе Сибоней, находящейся в 15 минутах езды от Сантьяго-де-Куба, в условиях строжайшей конспирации собралось около сотни молодых людей. "Нет ничего более горького, чем трагедия народа, который лег спать свободным, а проснулся рабом. Кубинцы, опять в стране бесчинствует тиран... Родина под игом, но наступит день, когда она опять будет свободной".
Может и вправду у некоторых избранных есть настоящее чувство справедливости. Нам, скептикам и душевным лентяям, кажется: враки, каждый хочет чего-то урвать для себя. Копаясь в биографиях великих пассионариев, мы выискиваем корысть, а если не находим, то придумываем счета в банках, жажду власти, нереализованные комплексы. Но неужели первые христиане думали о том, что через год-другой, собрав церковные взносы, уедут отдыхать куда-нибудь в Кейсарию или Кибальчич вместе с Софьей Перовской просчитывали будущие дивиденды от гибели царя.
Сколько сейчас говорится о том, что Фидель разорил жемчужину Карибов – Кубу, что, мол, народ живет по карточкам. А чем была Куба в те страшные годы? Нищая униженная страна, разоренная Штатами. Политики из Вашингтона скупали процветающие предприятия и умышленно их разоряли: Куба должна поставлять только сахар и проституток. Дошло до того, что в страну из Америки ввозились даже тапочки. Нам это нетрудно представить. Отсутствие любой работы вынуждало и юношей и девушек пополнять ряды проституток обоего пола. Их эксплуатация в борделях Гаваны была столь страшной, что мало кто выдерживал более пяти лет. А потом вчерашняя красавица могла рассчитывать лишь на табачную фабрику, где за копейки, на вчера еще роскошных ляжках она до конца своей короткой жизни будет скручивать гаванские сигары.
"Свобода или смерть!" – с этим лозунгом молодые ребята почти без оружия пошли на штурм казарм армии Батисты. Соотношение – 1 повстанец к 15 солдатам. Большинство из них погибло, выжившие умрут под пытками. Фиделя и Рауля Кастро бросят в тюрьму. Но вынуждены будут амнистировать. 12 мая 1955 года заключенный № 4914, Фидель Кастро, выходя из тюрьмы, сказал представителям прессы: "За предоставленную нам свободу мы не отдадим ни одного атома нашей чести".
Прожив в Гаване после амнистии всего лишь шесть недель, он покинул страну, заявив перед отъездом: "Как последователь Марти я думаю, что пришел час брать права, а не просить, – вырывать их, а не вымаливать. Я буду в одном из районов Карибского бассейна. Из таких поездок, как эта, или не возвращаются совсем, или возвращаются с обезглавленной тиранией у ног".
Подготовка к драке началась. Фидель обратился за помощью к полковнику в отставке Альберто Байо – автору книги "150 вопросов партизану". Это была энциклопедия террора. В книжке обстоятельно рассказывалось о том, как взорвать мост, как бесшумно снять караул, запустить мотор самолета и устроить побег из тюрьмы. На нескольких страницах он даже изложил теорию "Художественного свиста", который можно было использовать как тайную речь. Дело Байо процветало: гонорары за публикации и консультации позволили ему открыть мебельную фабрику. За свои услуги отставной полковник потребовал у Фиделя 8 тысяч долларов, но, втянувшись в процесс подготовки партизан, Байо сначала вдвое уменьшает сумму гонорара, а после и вовсе отказывается от вознаграждения. Позже он продаст фабрику и все свои средства передаст повстанцам.
Нам, почесывающим животы у телевизоров, во всем видится расчет, но любая арифметика отходит на второй план, когда есть Идея. Эрнесто был любимым учеником Франциско Байо. По всем дисциплинам – взрывному делу, рукопашному бою, стрельбе, искусству маскировки – у Эрнесто Гевары стояла десятка по десятибалльной шкале.
eliteclub/21/28_1.php">EliteClub