– Чем интересна в энергетическом плане Украина для ЕС?
– Украина в течение ближайших 10-15 лет будет продолжать ать ключевую роль в транзите энергоносителей в Европу, около 40% транспортируемого в ЕС газа идет через нашу территорию. На сегодня существует несколько европейских энергоконекторов — организованных систем энергетических коммуникаций, которые связывают регионы добычи энергоресурсов с рынком сбыта. По Североморскому энергоконектору поступают нефть и газ, добываемые в Северном море.
Другой конектор — Североафриканский. По нему алжирская и ливийская нефть и газ идут в Испанию, Францию и Италию. По Суэцкому коридору нефть идет преимущественно из Персидского залива. Через Суэцкий канал танкерным путем она попадает в Средиземноморье.
Также функционирует Босфорский конектор. По нему идут в основном российские нефть и сжиженный газ.
Последний, функционирующий еще с советских времен, поставляет российские энергоносители в том числе и через территорию Украины.
– И какова роль Украины в сложившейся системе транзита энергоносителей?
– В условиях роста потребности в энергоносителях, роста цен на энергоносители, роста добычи нефти и газа на Каспии сформировались условия для создания дополнительных условий транзита нефти, в том числе и по «Одесса — Броды».
– Каковы ближайшие перспективы транспортировки нефти через Украину в ЕС?
– Сейчас идет серьезная контная борьба, в которой принимает участие и Украина. Наша страна, имея позицию форварда, все более скатывается к роли аутсайдера. Сейчас ведется жесткая борьба со стороны России за то, чтобы транзит нефти в обход Босфора контролировали россияне.
«Новороссийск — Бургас — Александрополис» — это российско-болгаро-греческий проект. Следующий вариант — «Констанца — Триест» — совместный румыно-балкано-итальянский проект. Амбициозен и турецкий проект «Самсун — Джейхан», к которому хотят привлечь европейские и американские компании. Итальянскую ENI, а также Shell, Сhevron.
Достаточно реален проект «Бургас — Влера» через территорию Болгарии, Македонии, Албании. Самым реальным и приоритетным с точки зрения Европейской комиссии был и пока остается проект «Одесса — Броды — Плоцк». И не только с позиции обхода Босфора. Он отвечает системе приоритетов ЕС в стратегии диверсификации нефтеснабжения.
– В чем главные риски для успешной реализации украинского варианта?
– Разработан бизнес-план проекта, есть проект межправительственного украинско-польского соглашения, который прошел соответствующую экспертизу в Европейской комиссии. Также наблюдается готовность поставщиков нефти в Каспийском регионе к началу работу нового маршрута. Но западные компании боятся использовать ту инфраструктуру, которая имеет серьезные политические риски и подвергается политическому влиянию. Ярким примером является то, что сейчас происходит с Каспийским трубопроводным консорциумом (КТК) и с нефтепроводом «Тенгиз — Новороссийск».
– В чем состоит проблема?
– Это был трубопровод для экспорта казахстанской нефти из местодения Тенгиз в рамках совместного американо-казахстанского проекта с целью дальнейшего транспортирования из Новороссийска через Босфор на европейский рынок. Российская сторона, воспользовавшись своими возможностями (24% акций в консорциуме КТК принадлежат РФ), заблокировала его дальнейшее развитие, предложив компаниям-участницам данного консорциума позволить расширение мощностей проекта в обмен на участие в проекте «Бургас — Александрополис». То есть, если американский Сhevron согласится на участие в проекте «Бургас — Александрополис» с теми объемами нефти, которые добываются в Тенгизе, тогда российская сторона позволит нарастить мощности КТК. Такой себе шантаж...
– Реакция американских компаний?
– Слабая позиция американских компаний состоит в том, что они сильно увязли со своим бизнесом в России. Их стратегическая установка была направлена на то, что они подходят к бизнесу прагматически, не вмешиваясь в политику. Нормальные, общепринятые правила ы. Но другой ок ает по другим правилам.
Владислав Литкевич
«ДЕЛО»
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
