Лечить манов просто. И очень сложно. Просто, потому что все понимают, как это делать. Сложно, потому что мало кто доводит это до конца. Примерно та же проблема и с лечением изма, считает собеседник Medmedia, лог Эркен Мадимарович Иманбаев.

В начале интервью Эркен Иманбаев попросил меня в двух словах охарактеризовать то, как я «со стороны» вижу проблемы таких больных.

— Понятно, что в нашем обществе есть и маны, и ики. С другой стороны — множество клиник, которые предлагают их вылечить. Об этих клиниках я знаю благодаря довольно дешевой рекламе на кабельном телевидении и плакатах в метро. Между тем, изм и мания — слишком деликатные проблемы, чтобы таким образом «продвигать» их решение. Да и в эффективности методов, которые обещают избавить от зависимости «быстро, но дорого» я сомневаюсь. Знаю также, что манами в принципе занимается и государственная медицина.

— Да, действительно есть люди, которые говорят, что могут быстро и качественно вылечить манию или изм. Есть также люди, которые им верят. И те, и другие неправы. Ведь эти привязанности — огромная сила, любовь. Скажите, вы любите кого-то или что-то?

— Да, людей, вещи, какие-то занятия. Много что люблю.

— Вы мне поверите, если я вам пообещаю экспресс-курс «лечения», после которого вы перестанете любить своих родителей? Сколько вам потребуется времени, чтобы перестать их любить?

— Не знаю. КПСС тоже все любили, а потом перестали…

— И сколько для этого потребовалось времени?

— Годы.

— О том и речь. А теперь представьте, что дело не только в психологической привязанности, как в случае любви к партии или даже к родным людям. тики и ь вызывают физическую зависимость. По сути, они — часть организма, как рука или нога. Вот я — врач — наступаю больному на ь, отрываю ему руку и говорю: «Ничего, сейчас больно, но скоро все будет хорошо, поживи с этим, потерпи…» И человеку приходится жить без того, что являлось для него Господом Богом. Жить без того, что было единственным решением всех проблем — внутренних, семейных, рабочих… А теперь вспомните, что некоторые лечат изм и манию буквально по фотографии. Точнее, обещают вылечить.

— И недешево…

— Конечно. Если дешево — кто им поверит? На самом деле в логии все просто и сложно одновременно. Просто, так как есть четкие алгоритмы лечения, которые понятны всем, даже непрофессионалам. А сложно, потому что этим правилам действительно надо следовать. Долго и терпеливо. В клинику больной поступает как правило в состоянии абстиненции — ломки. Сначала ему делают детоксикацию — «очистку» организма от тика. Боль и другие проявления физической зависимости благодаря этому временно уходят. Но остается любовь. В памяти остается установка, что Это — способ решения всех проблем: с девушкой, с родителями, с начальством. И ни один ман самостоятельно не захочет понять, что из жизненных ситуаций можно выходить по-другому, без тиков. Поэтому после детоксикации нужна долгая психотерапевтическая реабилитация. Без нее в голове остаются «рельсы» — одно направление движения. И мы учим каждого больного справляться с его чувствами и переживаниями более адекватными методами, чем тики. Мы как бы обогащаем его восприятие жизни.

— А правда ли, что ту же самую детоксикацию в любом диспансере должны сделать бесплатно?

— Давайте попробуем провести одну аналогию. Скажем, у вас есть дорогая эксклюзивная иномарка… Здоровье, как вы понимаете, еще дое. Так вот, скажите, вы отдадите эту иномарку в обычный «советский» автосервис? Думаю, нет. И дело не в том, что там плохие слесари. У них есть четкая инструкция, что надо делать. Однако эта инструкция написана для ремонта «стандартных» машин. А про вашу — там не сказано даже, как открывать капот. То же самое и в государственном логическом стационаре. Там сбивают ломку, «загружают» препаратами, от которых, извините, слюни неделю текут. Потом надо проводить реабилитацию…

— В «госбольницах» этого не делают?

— Это не практикуется. Человека надо выписывать, и принимать следующего. А что с ним будет дальше… Если зайти в такое отделение, продолжается аналогия с автосервисом. Там слышны крики: «Прекрати искать тики, брось материться, хватит мутить»… Вы слышали такое по дороге в мой кабинет?

— Не слышал…

— А здесь лежат те же самые люди. Но совсем другая атмосфера — нет санитаров с дубинками. И даже если человек сначала не стремится выздороветь, через некоторое время он очень этого хочет. Осознанно. И помогаем ему не только мы — врачи — но и другие пациенты. Программа называется «Наш дом». Она построена по «социальному принципу». ман или ик учится выстраивать отношения с друзьями, в семье, на работе… Начинает заботиться о себе, разбираться со своими внутренними конфликтами без использования тиков или я. Наша задача, чтобы у него больше не было оснований для употребления тиков. Не было повода таким способом лечить свою душу. Давайте вспомним начало нашей беседы. Отнимая тики, мы — врачи — «отрываем» руку или ногу, «убиваем» близкого человека. В таких ситуациях даже у многих вполне здоровых людей возникает желание свести счеты с жизнью. И я считаю, очень правильным, что практически у каждого человека в тех же Соединенных Штатах есть свой психоаналитик или психотерапевт. У этого психотерапевта — свой, другой психотерапевт, у него — третий, и так далее.

— Круг замыкается…

— Да. И главное, чтобы он не замыкался на себе… Когда сам с собой ведешь диалоги, и сам себе помогаешь, это уже называется шизофренией.

— И все же как много времени занимает психотерапевтическая реабилитация?

— Очень важно, чтобы вы поняли саму необходимость реабилитации. Она длится долго, сколько необходимо в каждом конкретном случае. Сначала мы вместе с пациентом ищем проблемы, которые могут возникнуть после отказа он тиков или я. Пытаемся найти причины его возможного «срыва» в будущем. Потом он социализируется. Учится на практике, как ему выходить из критических ситуаций.

— Проще говоря, подготавливается к «настоящей жизни»?

— Да. После того, как мы выписываем пациента, он еще довольно долго приходит по два-три раза в неделю. В остальное время учится, работает, общается со своей семьей. Беседуя с психотерапевтом, он обсуждает, что из этого получается, а что нет. Последний этап лечения — это когда «опытные», покинувшие стационар пациенты общаются с теми, кто только недавно поступил, с теми кто еще «в начале пути». Зачем? Есть такой афоризм: «Так хорошо объяснил другому, что сам все понял». Обучение всегда полезно для обеих сторон. И, рассказывая что-то «новеньким», пациент «шлифует» свои собственные знания и опыт. Именно передавая какую-то информацию, мы можем лучше всего проверить ее, подтвердить, что мы правы.

— А к кому больше применима такая методика? ики и маны, богатые и бедные — все же разные.

— Люди разные, болезнь по сути одна. Один человек попадает из коттеджного поселка, второй — с улицы, где последнее время бомжевал. И их гораздо больше объединяет болезнь, чем разъединяют социальные факторы — положение в обществе, уровень достатка.

— Разные пациенты в одном стационаре. Не относятся ли они друг к другу пренебрежительно? Особенно маны к икам…

— А какое у них должно быть отношение? ман — человек, который осознает, что общество ставит его на самый низкий уровень. маны думают и говорят, что ики еще хуже, а у них самих еще не все потеряно. Это глубокое заблуждение. Кстати, чем более умен и образован человек, который становится маном, тем изощреннее будут его оправдания собственной слабости.

— А как к «умным» манам относятся ики? Мне рассказывали, что в некоторых случаях они пытаются их опекать, усыновлять…

— Когда пожилой ик начинает опекать молодого мана, он тотчас забывает о себе. Конечно, он думает, что делает что-то полезное, что-то кому-то дает… Но что он может дать в таком состоянии? Как говорит русская пословица, в своем глазу не видно даже бревна… А если начинаешь следить за другими, то ты его тем более не увидишь. Если есть такое «опекунство» — это недостаток работы психотерапевтов. Оно «забивает» время пациентов — мана и ика. В итоге не выздоравливает ни тот, ни другой.

— Кстати, у молодого мана есть и «естественные» опекуны — родители. И во время моей учебы на кафедре психиатрии нам не раз говорили, что работать с семьей пациента не менее важно, чем с ним самим.

— Скажем так, надо найти тех людей, которые помогают ману и его «и». Чаще всего это родители, которые готовы ради сына пойти на все. Они говорят: «Вот тебе квартира, машина, дача… Пользуйся, сынок, только не колись». Он два-три дня пользуется, держится, а потом, конечно, срывается. Когда мать спрашивает в чем дело — сын винит ее: «Не так на меня посмотрела, не так низко нагибалась, когда пики на блюдечке приносила»… В ответ на это она начинает «носить пики» на «более золотом» блюдечке, все ниже отвешивает поклоны… И родители становятся жертвами, ман — тираном. Если бы мы ограничивались лечением «ребенка», он возвращался бы домой, якобы здоровый. А там его ждут родители — те же жертвы, которые буквально заставляют его снова стать тираном. Они другой своей роли уже не помнят. Семья — это то место, где человеку должна быть показана истинная картина его поведения.

— Хорошо. Пройдены все эти стадии, родители тоже задействованы в лечении. Можно ли сказать, что ман вылечен, или снова нужно бороться? Если да, то как долго?

— На самом деле, придется помнить об этом всю жизнь. Любовь к самим тикам или воспоминаниям о них в том или ином виде может оставаться навсегда. И все время нужно «выздоравливать». Самому и для себя. Врачи дают правильное направление… Знаете, есть такой анекдот. ик приходит на прием и спрашивает: «Доктор, а вы пьете?». «Нет», — отвечает врач. «А как же вы расслабляетесь?» — недоумевает пациент. «Да я не напрягаюсь». Проще говоря, мы даем пациенту понять, что в дальнейшем ему надо беречь свою психику и не доводить до ситуаций, которые требует решения с помощью я или тиков

.

— Почти риторический вопрос: А если не лечиться?

— Грустно. Сколько человек повесились от несчастной любви? Для манов или иков это еще более актуально — их «любовь» во много раз сильнее. Суицид — далеко не единственная причина смерти. Еще есть ьный делирий или белая горячка, передозировка тиков, просто некачественные препараты, инфекции… Второй путь — полностью выздоравливать. Третьего не дано. А если человек выздоравливает, происходят интересные вещи. Скажем, нормальный «проработанный ман» — это очень ответственный работник, лучший друг и человек, отличающийся поразительным вкусом к жизни. Он был буквально на «том свете», и понимает цену пребывания на «этом».

— Вот, пожалуй, мы подошли и к заключительному вопросу. Что такое, с вашей точки зрения, «успешная ремиссия»?

— Перестать употреблять — не единственная, а, может, не главная цель лечения. Не менее важно, чтобы человек в дальнейшей своей жизни добивался успеха, радовался и огорчался. Без я, без тиков. По-настоящему выздоровевший человек трезво оценивает свои возможности, адекватен по отношению к другим и понимает, что ему есть что терять…

МедПортал