.jpeg)
Подлинный художник не похож на других. У него все иное - и мысль, и стиль, и краски. И непременно - человеческая индивидуальность. Таким художником был и остается один из самых удивительных и светлых талантов XX века Арутюн Галенц. Он остался в истории изобразительного искусства как яркое неповторимое явление.
Еще живы его друзья, те, кто помнит его рукопожатие, его печальную улыбку. А для более молодого поколения имя Галенца сделалось едва ли не легендарным.
Те, кто знаком с биографией художника, знают, что детство свое он провел в сиротском приюте. После гибели отца от рук турок мать вместе с четырьмя детьми добралась до Алеппо, но сердце не выдержало обрушившихся на семью бед, она скончалась прямо на пороге сиротского дома. Арутюну было тогда пять лет. Талант к рисованию у мальчика проявился рано, но ни школы искусств, ни художественных традиций в этой арабской стране тогда не было.
В 17 лет он переехал в Триполи, где уже обосновались старшие братья. Именно здесь, в Триполи, на картинах молодого художника впервые появилась подпись «Галенц» – французский вариант фамилии Хармандян. Известность росла вместе с мастерством. В 20 лет он переехал в Бейрут. Знакомство, а потом и дружба с известными французскими художниками, импрессионистом Клодом Мишле и ярким представителем академического направления Жоржем де Сиро стали для него настоящим университетом. Галенц воспринял традиции французской художественной школы, ее направленность и вскоре стал самым востребованным в Ливане художником. В 27 лет он оформил павильон ливанской выставки в Нью-Йорке, насытив его скульптурными композициями и панно, а годом раньше реставрировал купол знаменитого монастырского комплекса Змарт. Все 19 лет жизни в Ливане он очень активно работал. Писал портреты, пейзажи, натюрморты, шаржи, но находил время и для создания Общества друзей искусства – аналог нынешнего Союза художников. В 1946 году Арутюн Галенц вместе с семьей переехал в Армению.
Арутюн Галенц — художник мирового уровня, но он стал им потому, что, будучи армянином, всегда ощущал под ногами свою национальную почву.
В живописи Галенца нет ничего рассчитанного на легкий успех - при всем своем «простодушии» его живопись мудра, при всей простоте - сложна, таинственна, а легкость исполнения не исключает изощренности глаза, чувства, техники. У него свое особое, ему одному присущее восприятие, он видит мир «по-галенцевски». Этот мир заключает тайну, он фантастичен, а подчас причудлив. Поэтому каждую отдельную картину воспринимаешь как деталь, фрагмент большого галенцевского мира, и она жива тем, что органически монтируется в этот мир, является его частью.
.jpeg)
