Сайт Panorama.am продолжает публиковать свидетельства беженцев из Баку, ныне проживающих в США. Напомним, что полностью рассказы очевидцев страшных событий будут опубликованы в сборнике, который увидит свет летом нынешнего года. 20 января состоится презентация и премьера документального фильма «Геноцид длиною в век. Черный январь Баку», в основу которого также положены воспоминания бакинских армян. Интервью предоставила сайту руководитель проекта «Обыкновенный геноцид» Марина Григорян.

Карен Алавердян
Проживал в городе Баку по адресу: проспект Нефти 5а, квартира 22.
Супруга – Лиза Алавердян

Карен

Мы с Лизой коренные бакинцы, родились и выросли в этом городе, наши дети тоже родились там. Отец мой родом из Карабаха, жил в Баку с 1935 года, мать из Кировабада. Работали мы с женой в поселке Говсаны, на военном заводе. Поженились в 1985 году, практически накануне всех этих событий.

Еще до Сумгаита мы чувствовали, что постепенно что-то назревает. Это ощущалось по отношению к нам, армянам, настроениям, ну и, конечно, по первым событиям, в частности, начинавшимся в городе демонстрациям. Интересно, что вначале демонстрации носили непонятный характер. Однажды я вышел из метро на улицу 28 апреля, смотрю, стоит где-то, наверное, человек 30-40, причем разных национальностей. Я спрашиваю, что случилось? Они ответили, что, мол, мы идем выступать, ты что, не знаешь, что происходит в стране? Это был, наверное, 1986-й или 87-й год. Но по-настоящему все началось, конечно, после Сумгаита. Сумгаитские события стали для нас страшным ударом.

Сумгаит все перевернул в нашей жизни. Нормальные азербайджанцы после этого опускали глаза, стараясь не смотреть нам в лицо, быстро проходили мимо. Но были и другие – те, которые начали вести себя нагловато и показывать, что мол, времена меняются и вам, армянам, уже здесь не место. Физического насилия пока еще не было, но уже чувствовалась большая разница в отношении.

Лиза

Было страшно, особенно когда ввели комендантский час. Повсюду стояли танки. Я не могла даже выйти продукты купить. Идешь на базар, как обычно, и вдруг все вокруг начинают угрожающе кричать: «Эрмени, эрмени!». И я с ребенком сразу - бегом домой. Ситуация постепенно накалялась. Мы с соседями собирались в нашей квартире, говорили о том, что нам делать, как жить дальше в этом городе, куда убегать, если станет совсем невмоготу?

Потом начались выступления по телевизору с призывами выгонять армян из города. Это говорили какие-то азербайджанцы –хорошо помню одного из них, он какую-то должность занимал, был членом Союза писателей. Как агрессивно он агитировал против армян! Буквально кричал: «Армян надо выгонять, армян надо резать!» А мы сидим у себя дома ошеломленные и слушаем это все. Они страшные вещи говорили по телевизору. Такая шла антиармянская агитация, что мы, сидя в своей квартире, от страха крепко закрывали все двери и окна. Я с детьми сидела дома и боялась выйти, мне каждую ночь снились кошмары о том, как врываются к нам в дом. И без того в городе был напряженная обстановка, а тут еще эти выступления по телевизору…

Карен

Уже тогда у меня возникали ассоциации с тем, о чем рассказывали нам наши старшие. Они при этом постоянно произносили фразу: «Турки идут». Мы раньше относились к их рассказам и к этим словам несерьезно, очень скептически, думали, ну старый человек, говорит что-то… Не то, что не верили, но это нас как бы так не касалось, потому что было давно и мы никогда не были и были уверены, что не попадем в такую ситуацию. Но после сумгаитских событий мы начали об этом задумываться…

Лиза

Жить действительно стало очень опасно. Ведь эта антиармянская компания шла на официальном уровне, по телевидению, ежедневно, с криками, с воплями…Например, говорили такое: «Наши азербайджанцы женятся на этих армянках, как не стыдно! Вообще надо от армян избавляться, это город должен быть для нас». Это была настоящая истерия.

Люди начали уже думать об отъезде. Все говорили «Надо уезжать, иначе мы тут не выживем!». Некоторые, правда, думали, что это неправда, но большинство, кто реально смотрел на вещи, кто видел беженцев из Сумгаита, видел избитых и изнасилованных соседей, старались вывезти куда-нибудь к родственникам детей и жену, упаковывали и отправляли имущество, а потом пытались выехать сами. И Карен меня с детьми отправил в Армению.

Карен

Лиза уезжала два раза. В первый раз сначала в Ереван, а когда 7 декабря случилось землетрясение, уехала в Москву. Это была первая волна, когда очень много армян выехали из Азербайджана. Потом по телевизору стали всех успокаивать, уговаривать вернуться, говорили, мол, все нормально, вспомните, как хорошо мы жили, не бойтесь.. И многие, поверив, вернулись. Я очень хорошо помню этот период, 20 дней я сидел дома безвылазно. У меня было 20 яиц и 2 буханки хлеба. Я ел по одному яйцу в день, потому что не знал, сколько эта ситуация продлится. Выходить из дома не мог, потому что не знал, какое положение в городе. Это был ноябрь 88-го года, когда всем нам фактически велели уезжать.

Через семь дней у меня кончился хлеб. Я решил попробовать выйти. Вышел на улицу, дошел до магазина – благо, очень близко было – зашел. Продавщица знала, что я армянин. Она очень косо на меня посмотрела, но все-таки продала мне хлеб. Но после этого много раз случалось, что когда я приходил в магазин за продуктами, мне просто не продавали. Это в лучшем случае. В худшем случае могли послать куда подальше и даже ударить. Вот это был первый период.

Потом все немного успокоилась, моя семья вернулась в Баку. Вроде все шло на улучшение, в городе стояли танки, был комендантский час. Но это относительное спокойствие длилось недолго, уже в начале 1989-го ситуация опять стала резко меняться и в феврале Лиза с детьми уехала в Ставрополь. Через пару месяцев я позвонил ей и сказал, что они сюда больше не вернутся. Я оставался в Баку до 13 января. Хотел продать квартиру и получить за нее хоть какие-то деньги, а еще у меня был заказ один профессиональный, который надо было закончить, чтобы получить деньги и на что-то жить. 13 января в шесть часов утра я вылетел из Баку. Вылетел последним самолетом...

Накануне, 12 января, я был в кругу своих друзей – русских, азербайджанцев, естественно, армян среди них уже не было. И тут товарищ мой, азербайджанец Айдын, говорит: «Карен, я знаю, что ты завтра уезжаешь. Но домой тебе ехать не надо». Я тогда подумал, а зачем он мне это говорит? Мы ведь ничего не знали, телевизор не смотрели- там была одна истерия и никакой информации, с радио и газетами была та же ситуация. Люди между собой очень мало общались, потому что боялись. Все сидели, запершись, у себя дома. Я даже не отвечал на телефонные звонки – просто не поднимал трубку. Причин было две: чтобы за дверью не слышали, что я разговариваю, и чтобы не знали, что я дома. Всего один раз за это время я поговорил с Игорем, но мы ничего не знали, чтобы обменяться информацией.

И вот в тот день – 12 января, днем – мы пошли куда-то посидеть, покушать. Как сейчас помню, шли по Торговой, два моих друга-азербайджанца за мной, один русский слева, еще один азербайджанец - справа. Идут, как бы меня охраняя. И вдруг я слышу крик. Хочу голову повернуть – они говорят: «Не надо, не поворачивайся, зачем тебе?». Они уже знали, что происходит, знали, что я на следующий день уезжаю, и пытались сильно меня не пугать. Идем дальше – и опять крики. Это было на Торговой, возле военторга – с пятого этажа что-то вылетело. Я услышал звук от падения на землю и понял, что это что-то мягкое. Это было тело. Тело женщины. Потом я узнал, что ее действительно выбросили с пятого этажа. Пожилую женщину. И случилось это в двух-трех метрах от меня. А ребята буквально взяли меня под руки, и мы спустились в какой-то ресторан. Я все спрашивал, что там было – они отвечали: «Да ничего, не обращай внимания». То есть, как могли, защищали, чтобы не было для меня лишнего стресса.

В то вечер я пошел к товарищу-азербайджанцу Айдыну, мать у него была русская. Остался у них. Все думали, как быть завтра. Он сказал: «Ничего, в пять часов утра возьмем такси и поедем». Рано утром встали, вызвали такси, сели, поехали. Подъезжаем к моему дому, я поднимаюсь. А квартиру уже забрал себе азербайджанец, которому я ее продал, он сказал мне, что придет туда через день. У меня еще оставались ключи, я забрал свой чемодан (маленький чемоданчик, ничего особенного там не было), и мы поехали в аэропорт. Когда садились в такси, Айдын говорит: «Чтобы я в такси ни одного слова от тебя не слышал, вообще ничего не говорил». Он сел спереди, я сзади. Едем. И вдруг водитель-азербайджанец говорит Айдыну: «Знаешь, что сегодня будет?». Тот спрашивает: «А что будет?». «Ну как, не знаешь? Мы сегодня начинаем всех их резать».

Азербайджанский на таком бытовом уровне я знал, так что все понял. А Айдын так спокойно отвечает: «А, хорошо, ну наконец-то мы с ними разберемся, чтобы знали свое место!» Едем дальше, и я неожиданно по-русски что-то сказал. Шофер повернулся, как-то косо на меня посмотрел, но мой знакомый быстро отвлек его, тему поменял, кажется, стал про деньги что-то говорить... То есть он его заинтересовал, чтобы отвести от меня его внимание.

И тут я увидел, что на трассе, которая в аэропорт ведет, что-то происходит. Какие-то толпы ходят взад-вперед, кто-то от кого-то убегает... А я никак не могу понять, в чем дело. Добрались до аэропорта, я захожу в здание и тут только начинаю понимать. Бегают по всему помещению толпы азербайджанцев и проверяют паспорта. Ясно, что ищут армян. У одних в руках арматура, у других еще что-то... И я понял наконец, что они буквально вылавливают армян. Отдал свой паспорт сотруднице аэропорта, русской, чтобы проверила, поставила печать и вернула. Она берет паспорта, потом называет фамилию, чтобы вернуть его владельцу. И вдруг девушка произнесла армянскую фамилию, а парень из толпы откликнулся, мол, я это. Его тут же вытащили из толпы, и уже не видно было, что произошло дальше. Я начал думать – как мне быть. И вдруг она выкрикивает: «Алавердян». Я молчу. Она снова: «Алавердян». И тут я говорю «Аллахвердов». Это похоже на азербайджанскую фамилию, девушка сразу поняла, говорит, да-да, Аллахвердов. Они все так на меня посмотрели, но в этот момент что-то там происходило в стороне, за кем-то побежали, и они отвлеклись от меня...

Это последнее, что я помню. Схватил паспорт и побежал на посадку.

Так мне удалось попасть в самолет и улететь в Москву – последний, 13 января. После этого они закрыли аэропорт. Кстати, 24 декабря, когда я брал билеты, меня спросили - на какое число нужен билет. Я хотел на 14-е, но кассирша сказала, что есть на 13-е и на 15-е. Я подумал, что чем раньше я закончу дела и уеду отсюда – тем лучше.

Воспоминаний о тех днях в Баку сохранилось много. К примеру, как-то я стоял на станции Азизбекова, ехал на работу. Вдруг толпа такая появилась, один на меня смотрит и говорит: «По-моему он армянин». Другой говорит: «Откуда ты знаешь?» Первый отвечает, мол, все очень просто, разденем и поймем. Как я убежал от них – не помню. Меня гнал жуткий страх.

Еще один случай. В нашем дворе избили педагога, открыто, у всех на глазах. Он физкультуру преподавал. Вышел из метро, за ним проследили, наверное, кто-то подсказал, что армянин. И во дворе его жестоко избили. Жена его вышла и буквально на руках занесла домой. Он выжил, потом в Москве жил.

Интересный случай произошел с сестрой жены моего брата, Ирой Агамовой. Она работала в военном госпитале. Когда все эти события начались (она тоже сидела там до последнего, думала, что в военном госпитале ее защитят), военные стали ее скрывать. Но кто-то все равно пронюхал, что в госпитале скрывается армянка. Вывезти Иру не могли, поэтому отвезли домой к кому-то из военных. В подвале этого дома она провела несколько дней. Причем как-то в дом вошли азербайджанцы и хозяин, военный, дал ей гранату и завернул в ковер. Ира просидела с этой гранатой несколько часов, пока названные гости не ушли, причем она слышала их разговор.

Потом военные притворились, что вывозят мебель, и так ее в ковре и вынесли.

Лиза

Расскажу о семье своей подруги Лоры. Они жили в армянском поселке. Когда туда ворвались толпы разъяренных азербайджанцев, ее отец велел жене и двум дочерям – Лоре и младшей Марине – залезть на чердак и затаиться. Они сидели на чердаке, и когда Марина увидела этих погромщиков, услышала их крики, она очень сильно испугалась. Ей было всего 17 лет, и от стресса у нее надорвалось здоровье. Им удалось спастись, но через несколько месяцев после приезда в Ереван девушка скончалась.

Карен

Мои знакомые жили на улице Чапаева. Звали этого парня Слава, у него в семье были мать, бабушка и две сестры. Сам Слава жил в то время в Москве. Бандиты ворвались к ним, изнасиловали всех четверых женщин, даже бабушку, просто зверски изнасиловали. Естественно, в доме все разгромили, разграбили. Это была, конечно, страшная трагедия.

Сиэттл, штат Вашингтон, март 2014г.

panorama.am