СМИ продолжают обсуждать первое интервью, которое дала австрийскому каналу ORF Наташа Кампуш, похищенная 8 лет назад Вольфгангом Приклопилом.

Также стали известны подробности того, как Наташа собирается жить дальше. В частности, выяснилось, что желание Наташи получить аттестат зрелости может быть реализовано раньше, чем предполагалось. Венский школьный совет предложил проверить знания 18-летней девушки и разработать индивидуальную программу, согласно которой Наташа будет заниматься только по тем предметам, по которым это окажется необходимо.

Однако сначала девушка хочет отдохнуть - например, у сестры в Берлине. Она также мечтает поехать в круиз со своими родителями.

Также стало известно, что Наташа намерена предъявить претензии на дом, в котором она содержалась на протяжении восьми лет. "Она хочет получить этот дом, но не намерена лишать мать Приклопила права жить там до конца ее дней", - заявил уполномоченный по делам Наташи Кампуш Габриэль Ланский.

Заявлено требование на имущество, оставшееся после умершего похитителя. Как отмечает Der Standard (полный текст на сайте Inopressa), для того, чтобы Наташа смогла вступить в права владения домом, государство должно пойти на уступки.

Согласно встушему в силу с начала года закону по защите жертв, государство обязано взять на себя психологическое и психотерапевтическое сопровождение жертвы. А министерство финансов может потребовать возмещения ущерба от преступника или его наследников.

Психологи делают свои выводы о состоянии Наташи и о том, как пережитое отразилось на ее психике. Во время 40-минутного телеинтервью, а также во время интервью, которые Наташа давала News и Krone, девушка все время находилась в "зрительном контакте со своими психологами", рассказывает психиатр Бергер. Перед началом интервью мы даже договорились о "кодовых словах": "Если она просила стакан воды, это означало, что нужно изменить только что заданный вопрос".

В частности, психиатр Эрнст Бергер говорит о том, что несколько моментов его поразили. Наташа рассказала, что будучи брошенной в темную убогую каморку, от отчаяния и бессилия "била об стену бутылки из-под минеральной воды и колотила кулаками", а потом так страдала от постоянного шума кондиционера, что уже практически впала в "состояние клаустрофобии". "Если бы он не вывел меня из подвала и не привел наверх, в дом, не знаю, наверное, я бы сошла с ума", - говорит Наташа.

Она также рассказала, что позже она безрезультатно пыталась во время выхода из дома с Вольфгангом Приклопилом войти в контакт с другими людьми. С "этими милыми продавцами на строительном рынке, например, которые спрашивают: "Могу я вам чем-то помочь?" Но они не могли помочь, потому что они ничего не знали.

"То, что делал Приклопил с Наташей Кампуш, - это пытки, - говорит психолог, анализируя рассказанное. - Он использовал фашистские методы". Трехметровая каморка, где Приклопил держал Наташу, была оснащена кондиционером, который производил столько воздуха, сколько человеку хватило бы на 30 часов. Свет похититель включал и выключал по своему усмотрению. "Нельзя сказать и то, что Наташа получала от него достаточно еды".

Пытки голодом, темнотой и недостатком воздуха. "Моя мать рассказывала о допросах в гестапо примерно то же самое", - говорит именитый психиатр.

Выводы психологов о том, что Наташа страдает "стокгольмским синдромом" неоднозначны. Ее позиция в отношении Приклопила еще достаточно противоречива. Он, в конце концов, позаботился о ее образовании, считает детский психолог Макс Фридрих, и это противоречие практически невозможно преодолеть: учитель был одновременно преступником.

Своего похитителя Вольфганга Приклопила в интервью она называет "преступником". Он был "хронически подозрительным". Она "мечтала о том, что если у нее под рукой окажется топор, то она отрубит ему голову" и все время обдумывала "возможные подходы к решению" вопроса о побеге.

Первые полгода Наташа провела в своей подвальной темнице, ни разу не выходя из нее. Тесная каморка в подвале была действительно "темницей", а не "помещением", рассказывает Наташа в своем "Письме к мировой общественности", опубликованном на прошлой неделе. Слово "помещение" "предложил мне доктор Фридрих. Но "темница" звучит лучше, в немецком языке больше нет подходящего слова".

Только через полгода похититель позволил ей подняться в дом "для того, чтобы помыться". И только через два года он ей впервые разрешил смотреть новости по телевизору. Она стала слушать и радио, ставшее для нее одним из источников информации и знаний.

Со временем ей удалось несколько смягчить отношения с Приклопилом, которые изначально основывались на беспрекословном подчинении. Так, она "вынудила господина Приклопила" праздновать с ней дни дения, дество и Пасху. "Он делал мне подарки. Скорее всего, он считал, что таким образом может компенсировать мне недостаток того, что есть у людей в нормальном мире".

"Совесть Приклопила была нечиста", - говорит Наташа. Однако "он всячески пытался отрицать это и внушал себе обратное", делает выводы Наташа о психологии поведения Приклопила. А это, по словам девушки, "как раз и свидетельствует об обратном".

В то же время Наташа в интервью выразила соболезнования матери своего похитителя. Она утверждает, что мать Приклопила ничего не знала о праздниках, а также о том, что происходило в подвале дома, где жил ее сын. Именно слова о матери преступника давались Наташе в интервью ORF тяжелее всего. После самоубийства Приклопила, которое произошло через несколько часов после ее побега, ей было "безумно жаль госпожу Приклопил". По словам Наташи, картина мира этой женщины "в некотором роде рухнула".

По мнению Кампуш, мать Приклопила "потеряла в этот день веру в мир, веру в сына и самого сына". Наташа пытается войти в положение его матери. Девушка знала, что "побегом я приговариваю Приклопила к смерти, он всегда угал покончить в этом случае жизнь самоубийством", - Наташа-жертва как бы мнит себя виновной, отмечают психологи.

День своего похищения, 2 марта 1998 года, 18-летняя девушка помнит до мелочей и рассказывает о нем в интервью ORF, тщательно подбирая слова, при этом ее жесты становятся несколько судоными.

В это утро она была "очень расстроена", поскольку накануне вечером между ее родителями разгорелась ссора. "Я запомнила слова мамы: "Никогда нельзя расставаться с обидой друг на друга. Нужно мириться. Ведь с любым из нас может что-нибудь случиться, и мы больше никогда не увидимся", - эти слова вертелись в голове ки, когда она выходила из дома. Об этом Наташа рассказала журналисту Кристофу Фойрштайну.

Похитителя Вольфганга Приклопила она заметила на расстоянии "нескольких метров, он стоял около своей машины". Поддавшись "странному чувству", она хотела перейти на другую сторону улицы ("в школе давно ходили слухи о каком-то ке, убивающем детей"). Но потом "подумала, что это странное чувство появилось у меня из-за подавленного настроения. Я сказала себе: он же не укусит. И пошла дальше".

"Он схватил меня. Я попыталась закричать, но..." - девушка запнулась. "Не получилось издать ни звука", - помог ей Фойрштайн закончить предложение. Такое случалось неоднократно во время рассказов, требовавших от Наташи эмоционального напряжения. По словам Кампуш, Приклопил затащил ее в машину и сказал, что потребует от ее родителей выкуп. В действительности этого он так никогда и не сделал.

В среду на пресс-конференции со своей любимой версией выступил судья на пенсии Мартин Вабль: похищение Наташи, считает он, "замыслила" мать Наташи Кампуш, которая является на самом деле "преступником, а не жертвой". Эту версию он был вынужден о опровергнуть по решению суда. Доказательства бывшего судьи оказались несущественными. Несмотря на это, он доказывал журналистам, что, судя "по слухам" и "сообщениям прессы", Приклопил был знаком с Сирни.

Сейчас бывший кандидат в президенты должен рассчитывать на очередной судебный иск: как мать Наташи, так и генеральная прокуратура решают в настоящее время вопрос о том, какие правовые шаги предпринять против клеветника. "У меня просто нет слов", - говорит мать Наташи, которая выходит из себя от новых обвинений со стороны Вабля.

Стокгольмский синдром - это психологическое состояние привыкания, доверия, а потом и симпатии, возникающее при долгом контакте жертвы и захватчика. Специалисты считают, что такая реакция организма вполне обоснованна и может идти как с одной стороны, так и с двух.

Например, существует много ситуаций, в которых захватчики пользовались тем, что у жертв развивался этот синдром, и умело поворачивали это в свою пользу. Возможен и другой вариант, когда при вынужденном общении заложники пытаются понять своих мучителей и, наоборот, последние стараются объяснить жертве мотивы своих действий, и, как следствие, привыкание друг к другу.

Авторство термина "стокгольмский синдром" приписывают криминалисту Нильсу Биджероту, который он ввёл во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.

23 августа 1973 года швед Ян Эрик Ульссон захватил в банке четырех заложников - в самом центре Стокгольма. Он потребовал доставить из тюрьмы своего подельника, принести ему оружие, деньги, бронежилеты и дать скоростную машину. Одна из захваченных женщин стала упрашивать полицию не штурмовать банк и сказала, что она доверяет террористам, обещавшим не трогать своих пленников.

Hа следующий день террорист позвонил премьер-министру Улофу Пальме, угая убить всех заложников, если его требования останутся не выполненными. Следующий звонок премьеру был уже от заложницы, которая стала ругать Пальме за медлительность и требовала выпустить преступников и заложников. Еще накануне многие находящиеся в захваченном здании звонили и говорили, что террористов можно и нужно понять.

После освобождения заложницы устроили скандал, не желая расставаться с новыми "друзьями" и умоляя не причинять им боли. Освобожденные заявляли, что больше всего боялись штурма полиции. При этом многие расхваливали террористов. Так, один канадский бизнесмен в интервью назвал главаря бандитов вежливым, образованным человеком. Более того, после освобождения они стали собирать деньги на адвокатов для своих захватчиков, а две женщины из числа заложников обручились с преступниками.

Это была лишь ситуация, давшая название, но на самом деле, их было гораздо больше. Психологи, например, вспоминают о доверительных отношениях между ами царской семьи и их охранниками.

Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от захватчика человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Если человеку не причиняют физического вреда, он, так или иначе, начинает чувствовать себя в безопасности. Это называется синдромом заложника.

В случае с Наташей Кампуш ситуация, возможно, более сложная. Ее заточение длилось слишком долго, она попала в плен в возрасте, когда личность человека еще формируется, отмечает РИА "Новости". Выстоять при таких обстоятельствах может только очень сильная личность. Тем не менее, делать выводы о ее состоянии на основании телевизионного интервью очень сложно.

NEWSru