Интервью с заместителем министра топлива и энергетики Сергеем Титенко.

– Насколько экономически обосновано решение НКРЭ повысить на 25% энерготарифы в коммунальном секторе?

– Как бывший глава НКРЭ я задаю вопрос: почему с 1999 года другие тарифы имеют право спокойно расти в цене, а электороэнергия — нет? Если электроэнергия реально стоит 100 условных единиц, а мы даем возможность одним платить 50 — это значит, что кто-то другой должен платить 150. То есть происходит так называемое «перекрестное субсидирование».

По итогам 2005 года разница между стоимостью электроэнергии, которую потребило наше население, и всей стоимостью электроэнергии, которую переплатили другие сектора экономики — 3,6 млрд. грн.

НКРЭ рассчитывает, что цены на электроэнергию мы будем постепенно повышать до 1 января 2008 года. С этого момента уже не будет «перекрестного субсидирования», и это означает, что эти условные 3,6 млрд. грн. освобождаются и их можно будет пустить на модернизацию отрасли.

– На днях вы провели встречи с представителями организации Европейские энергетические системы (UСТЕ). О чем шла речь на переговорах и какие договоренности были достигнуты?

– На ассамблее UСТЕ рассматривались заявки от Украины и Молдовы о вступлении в эту организацию. Так что вскоре начнется процедура создания технического комитета Украина-UСТЕ, который подготовит каталог технических требований к энергосистеме Украины, а затем мы начнем эти требования выполнять. С одной стороны, у нас будет 3 млн. евро, которые нам выделила Еврокомиссия на исследование энергосистем. С другой стороны — четкий набор мероприятий, которые мы будем проделывать в целях интеграции в европейскую энергетическую систему.

– Сколько времени уйдет на реальное объединение с европейской энергосистемой?

– Есть самые разные оценки: от пессимистических (10-15 лет) до оптимистических (3-5 лет), как это было у Польши и Венгрии. Нужно, чтобы специалисты UСТЕ подтвердили, что изменения в нашей энергетике произошли и, думаю, после ряда формальных процедур, как это было с «островом Бурштынской ТЭС» (Бурштынская ТЭС и часть западной энергосистемы Украины с июля 2002 г. работают в параллельном режиме с UCTE), произойдет пробный пуск на несколько недель. Затем — годичный анализ, и если ничего не случится, мы станем официальными ами UСТЕ.

– Какова ситуация с нашим экспортом электроэнергии в этом году?

– С экспортом у нас все идеально, работаем как часы. За четыре месяца мы экспортировали 2,9 млрд. кВт/ч, что на 649 млн. кВт/ч (на 8%) меньше прошлого года. Это сокращение произошло из-за закрытия экспорта электроэнергии в Россию с 1 июля прошлого года.

Думаю, что объемы нашего экспорта электроэнергии до конца года будут не меньше прошлого года, а возможно даже немного больше. Если в прошлом году доля России в нашем экспорте электричества составляла 51%, то в этом году ее нет среди покупателей нашей энергии. И за эти четыре месяца основная доля экспорта припала на Венгрию (41%), Беларусь (22%), Молдову (21%) и Польшу (10%). Также мы поставили около 5% экспорта в Словакию и 1% в Румынию.

– Согласно недавно принятой энергетической стратегии Украины до 2030 года, планируется значительное увеличение доли атомной энергетики в структуре энергопотребления Украины. За счет чего страна может это потянуть?

– Стратегия четко не обозначает источники для развития того или иного сектора энергетики. Часть средств — это собственные текущие средства энергопроизводителей и госбюджета, в которые входят тарифы «Энергоатома». А часть — заемные средства кредиторов, как международных финансовых организаций, так и любых коммерческих банков.

– Насколько существенно могут повышаться тарифы в ближайшие годы?

– Сейчас точно никто не может просчитать тарифы «Энергоатома» на несколько лет вперед. Если строительство одного атомного блока сегодня стоит около $1 млрд., можно посчитать, сколько средств нам будет нужно на ближайшие 15 лет, чтобы развивать свою атомную энергетику. Стратегия определяет общий курс страны. Сейчас специальный документ на выполнение этого решения будет зарегистрирован в Минюсте, и мы начнем работу по привлечению средств под модернизацию тепловых электростанций.

– Когда планируете заняться поиском этих ресурсов?

– Если через месяц будет принят порядок модернизации тепловых электростанций, то думаю, в этом году мы начнем переговоры с банками. Процедура сложная. 80% от стоимости модернизации будет осуществляться за счет кредитов банков.

– Это будут отечественные банки?

– Речь идет о любых банках, я просто пока не представляю, как наши банки будут готовы предоставить нормальные ставки. Речь идет о балансе «потребитель-производитель», чем более длинные деньги мы найдем, тем меньше это будет удар по потребителю. Поэтому пока в основном речь идет о ЕБРР и Всемирном банке, немецкой финансовой компании KFW и японском банке Jebic-bank. Надеемся, что с этого года начнем активно работать с Европейским инвестиционным банком. Также идут переговоры о финансировании энергетических проектов через механизм Киотского протокола. Японцы сегодня готовы давать кредиты на 40 лет с отсрочкой на первые 10 лет, а в дальнейшем — с процентной ставкой 0,75%. Уже на Трипольской станции мы с ними почти полгода отрабатываем такие условия. Но с ними есть один маленький недостаток — за эти деньги покупать придется только японское оборудования (а потом и запчасти к нему). Но условия будут фантастическими: 40 лет отдавать кредит, и первые десять просто наращивать мышцы, а, возможно, строить еще и новые станции.

Юрий Лукашин, газета "ДЕЛО"